Ледяной смех - [21]

Певцова неожиданно зажала в ладонях голову Муравьева и поцеловала его в губы.

— Зачем, княжна?

— Чтобы, злясь на поцелуй, все же помнили обо мне. Теперь пойдемте в салон. Там Настя. Вы должны ей показаться. Поддержите меня, Муравьев! Кружится голова!

Муравьев обнял княжну, она рассмеялась.

— Пошутила! Голова не кружилась! Просто проверила, умеете ли обнимать женщину. Пойдемте.

У открытой двери в ярко освещенный салон они остановились.

Настенька Кокшарова, аккомпанируя себе на рояле, читала стихи Муравьева.

Рубили старый сад, и падали со стоном

Стволы вишневые и сыпались цветы.

Стучали топоры, и эхо гулким звоном

Будило по утрам уснувшие кусты.

Уснул наш уголок, печален и безлюден,

Пустели старые знакомые места.

Ушли от нас Лаврецкий, Райский, Рудин,

И эти девушки «Дворянского гнезда»…

Над Иртышом плыла темнота теплой, безветренной ночи.

Над сибирской рекой россыпь летних звезд и искры в дыму из трубы парохода, бегущего в Омск…

Глава пятая

1

На обрывистом берегу Иртыша березовая роща с трех сторон обступала приземистый двухэтажный каменный дом, принадлежавший мукомолу и пароходчику Родиону Федосеичу Кошечкину.

Дом в городе почитался старинным. По преданию был сложен в тысяча семьсот восемнадцатом году, то есть через два года после основания города по указу Петра Первого. Кладку дома вели под приглядом флотского капитана Егора Кошечкина, присланного царем в сибирскую сторону. В молодые годы Егор Кошечкин вместе с царем побывал в Голландии и стал мастером кораблестроения. Отсылая Егора Кошечкина в сибирский край, царь напутствовал его строго и кратко, хотя с лукавой улыбкой при суровом взгляде.

В роду Кошечкиных царские слова напутствия, вышитые на шелку, висят в парадном зале второго этажа в золоченой раме и гласят следующее: «Поучай Иртыш пребывать по трудолюбию всем Российским рекам под стать».

Егор Кошечкин, выполняя наказ царя, со всеми горожанами обживал реку не без напастей, детей своих научил шагать по ее берегам поступью без страха, но все же для покоя осеняя себя крестным знамением.

Нынешний хозяин дома, потомок рода Кошечкиных, Родион был, по свидетельству омичей, обликом, точно срисованным со своего родителя Федоса, и только, пожалуй, бородой был чуть-чуть богаче отца, и отливали волосы в ней в половине седьмого десятка старинным серебром.

Родион Кошечкин богат. Владел в городе доходными домами. По сибирским городам стояли его паровые и водяные мельницы. Держал в своих руках вожжи торговли сибирским хлебом, а воды Иртыша во всех направлениях вспенивали колеса его буксирных пароходов, чаливших за собой баржи с ценными грузами.

В городе Родион личность уважаемая, от политики он старался быть в стороне, ссылаясь на занятость торговыми делами.

Революция и гражданская война кровно задели Кошечкина. После Октября семнадцатого года пароходы и мельницы были конфискованы Советской властью. После чешского мятежа и освобождения Сибири от большевиков мельницы и часть пароходов опять были в его руках, а пароходы, взятые войсками Колчака, были военизированы и хранили власть сибирского правительства на Иртыше.

Не изменяя своей привычки, Кошечкин и при колчаковской власти был в стороне от политики, хотя щедро жертвовал деньги на нужды правительства, понимая, что власть Колчака охраняла его от полного лишения своего достояния.

У отца Родион единственный сын. Женат он был на дочери купца-рыбника, народившей ему пятерых дочерей и сына. Детям Родион дал хорошее образование. Трех дочерей повыдавал замуж в сибирские города Новониколаевск, Красноярск и Иркутск, а две младшие были пока дома. Сын Никанор помогал отцу во всех нужных делах.

По наказу мужа жена Клавдия Степановна, женщина воскового характера и богомольная, в оба глаза глядела, чтобы возле младших дочерей на правах женихов не крутились в доме офицеры, ибо к ним Родион уважения не испытывал.

Жизнь в доме Кошечкиных шла хлебосольно, мирно и пристойно. Но совсем недавно в доме появились новые люди — семья адмирала Кокшарова, прибывшая в Омск на «Товарпаре». Все произошло случайно и, не окажись этой случайности, кто знает, как бы устроилась жизнь адмирала в Омске, до отказа переполненном беженцами.

В момент прибытия «Товарпара» в Омск Никанор Кошечкин оказался на пристани. Среди пассажиров он увидел адмирала Кокшарова. Отбывая воинскую повинность, Никанор служил на Балтийском флоте на миноносце под командой капитана первого ранга Кокшарова.

Произошла трогательная встреча, и адмирал с дочерью и мичманом Суриковым оказался в гостеприимной семье.

Сведя знакомство с Родионом Федосеевичем, Кокшаров быстро с ним сдружился и от него постепенно узнавал о становлении в Сибири власти адмирала Колчака.

Родион Кошечкин рассказчиком был хорошим. В его памяти хранились мелочи всего происшедшего в Омске после революции семнадцатого года.

Кошкаров узнал подробности переезда в Омск Уфимской директории во главе с Авксентьевым, о назначении адмирала Колчака военным и морским министром директории. Через две недели пребывания ее в Омске заправилы директории были арестованы, а горожане удостоились прочтения правительственных афиш, расклеенных по городу, о том, что всю полноту власти после директории на территории Сибири принял на себя адмирал Александр Колчак.