Ледяной остров - [11]

- Ты, Борис, что-то путаешь,- пьяным голосом возразил Родионов.- Там это дурачье подключили де… депарафинизаторы, знаешь как? А на других промыслах депарафинизатор дал хорошие результаты.

- Какое нам дело до других промыслов! Зеленый мыс это наш козырь. Депарафинизаторы там выкинули, и никто, кроме нас с тобой, не знает, почему они не дали результатов. И не надо, чтобы знали. Мы закачаем в скважины горячий газ, очистим от парафина призабойную зону скважин и снова оживим промысел. Это будет наш актив. Слушай дальше. Ты, Александр Емельянович, знаешь, что Воронин по предложению Трофимова распорядился закачивать за нефтяной контур воду из Светлых озер. Ты был против, но тебя не послушались.

- Я и сейчас против.

- Вот, вот. Пока нет в Приморске Трофимова, иди к Зарубину и снова протестуй. Основание есть.

- Ты имеешь в виду скважины Рыбацкой бухты?

- Именно.

- Ерунда. Дело там не в светлоозерской воде. Просто шторм разбил арматуру, и скважины забило песком и илом.

- А кто это знает?

- Я знаю.

- Ну, а почему нельзя сказать, что там отложились соли и окислы железа из-за того, что эта вода не годится?

Родионов с минуту тупо смотрел мутными глазами на Белоцерковского, потом, осмыслив его слова и погрозив пальцем, проговорил:

- Ну и хитер же ты, Борька! Только в чем же твой план? Белоцерковский, приблизив губы вплотную к уху Родионова, что-то быстро зашептал.

- А ты, пожалуй, прав,- сказал Родионов, выслушав приятеля.- Это здорово! Прямо министру!

- А еще лучше в Цека.

- Вот это здорово! Не умей работать - умей отчитываться. Ты все это сам напиши. У тебя это здорово получится, а я подпишу. А знаешь, Борька, этот Трофимов у меня давно вот здесь поперек стоит,- Родионов провел ребром ладони по горлу.- Как вернулся из армии, поступил к нам на второй курс. Сразу ему и то и се. И он первый студент! Ну как же, фронтовик! Боевой командир! Грудь в орденах! А еще неизвестно, что он там был за командир! зло выкрикивал Родионов.- Может быть, я…

- Нет, это ты, Александр Емельянович, напрасно. Учился он хорошо. А вот только зря ты стерпел, когда он тебе за девчат челюсть набок свернул,умышленно напомнил Белоцерковский своему приятелю старую обиду.

- Борька!-в голосе Родионова послышались угрожающие нотки.-Не говори мне об этом… Я еще с ним рассчитаюсь! За мной не пропадет!

- Только ты не упускай момента. Сейчас ситуация самая подходящая. И тогда его песенка спета, а ты будешь первым заместителем у Воронина, главным инженером. А там, кто знает,-усидит ли на своем тепленьком местечке. Чем ты хуже его? Только ты, Александр Емельянович, меня не забудь.

- О чем разговор! Конечно. Выбирай, что хочешь: хочешь, на мое теперешнее место, хочешь, главным инженером управляющим любого треста. А Трофимова я назначу дежурным слесарем на самый отстающий промысел. Ха-ха

- И тогда посмотрим, чья будет Кириллова! А сейчас давай выпьем.

- С удовольствием…

На другой вечер Белоцерковский принес на квартиру Родионову длинную кляузу, которую тог подписал.

- А ты знаешь, Борис, я говорил с Ворониным. Он приостановил закачку воды на Светлых озерах.- Родионов торжествующе посмотрел на Белоцерковского.

- Мало. Надо добиться полной отмены приказа.

- Постараюсь. Ну, вот что. Ты это отправь сегодня же.- Родионов указал на кляузу.- А мне сейчас некогда. Иду в театр. Знаешь с кем?

- Неужели с Кирилловой?

- Спрашиваешь!

- Ну, поздравляю.

ГЛАВА ПЯТАЯ

В подавленном настроении вернулась домой Ольга. Швырнув на диван сумочку, она задернула штору на темном окне и, сбросив туфли, по привычке с ногами влезла в стоявшее у письменного стола широкое мягкое кресло. Машинально выдернула из головы шпильки. Тяжелый пучок развалился две большие косы скользнули на спину. Ольга почувствовала, как сильно устала за этот сумасшедший день. Девушка долго сидела в раздумье. Двигаться больше не хотелось, но мысль о завтрашнем дне волновала Ольгу. Все ли они подготовили к испытанию атомных холодильников? Еще и еще раз она пыталась продумать все от начала до конца, но не могла. Другие мысли не давали сосредоточиться на предстоящих испытаниях, вызывали злость и возмущение. Днем, в разгаре работы, Ольге позвонил председатель комиссии, приехавшей из Москвы по заявлению Родионова, и попросил зайти. Оторваться от дела она не сумела, но кляуза Родионова, о которой узнала из разговора с председателем комиссии, так возмутила и расстроила ее, что продолжать работу с прежним увлечением она уже не смогла. «Спасибо еще Тане и Ашурбеку,-думала Ольга,-прямо перед ними стыдно-они все сегодня сделали за меня. Но хорош же этот Родионов! До чего дошел!» Ольге было так тяжело, будто кляуза была написана не на Трофимова, а на нее.

- Позвоню ему,-она протянула руку к телефону.

- Что-нибудь случилось? - спросил Алексей Петрович после первых же ее тревожных слов.

Ольга торопливо рассказала ему о беседе с председателем комиссии.

- Все знаю, Ольга Петровна. Зря волнуетесь, к вам это не относится,и, почувствовав, должно быть, что сказал не то, Трофимов со смехом добавил: - Заявление пустое, разобраться в нем нетрудно. Чудак этот Родионов, должно быть, написал спьяну.- Голос Алексея Петровича казался спокойным. Но в сдержанности Ольга почувствовала тревогу.