Ледяное Солнце - [9]

Ужас! Как так можно себя запускать? Видели бы ее ногти! Брр, я сказал: "ногти"? Простите! ЭТО нельзя называть таким словом. Никак. Настоящие огрызки, капельки ороговелой кожи на кончиках детских пальчиков.

В общем, уж лучше я пойду, иначе точно расплачусь.

— Я присмотрела несколько вариантов для вас. Но если не подойдет, то будем дальше думать.

Неожиданно, быстро, уверенно, подобно речи мастера, затарахтела девушка, тут же тыкая на какие-то фотографии букетов и цветочных композиций.

Ракель улыбнулась.

Видимо, она тоже не ожидала от этой, еще недавно перепуганной, скромницы такого "вопля", такой "пламенной" речи.

— Прости, напомни свое имя, — наконец-то пришла в себя Ферер.

— Эшли, Эшли Райс.

* * *

Еще пять минут ее умной речи — и я сдался.

Для меня цветы всегда были бурьяном, пусть даже и с удивительным ароматом.

Так что ее длинные, возвышающие, "мудрые" речи об этой уникальной "траве", удивительных форм и красок, вывели меня из себя.

Нашла, на что молиться. Чем увлекаться. Чем страдать.

— Ладно, — грубо перебил очередную "тираду" девочки. Уж лучше я переберусь в более уютное место, — Ракель, пора мне. Как-нибудь еще забегу.

— Давай, — радушно кивнула мне на прощание Ферер и тут же снова углубилась в рассказы флористки.

Глава Седьмая

*** (Эшли)

Да уж, надеюсь, что заказчица не за этого самовлюбленного павлина собирается выйти замуж. Хоть она выглядит лет на пять его старше, но разве это проблема? Тем более богатых хрен поймешь!

Я более чем уверенна, что Ракель Ферер не из добродушных людей, но никто не заслуживает такого "счастья", как этот…

Он проронил лишь пару слов, но в манере их произношения, в его тоне было столько напыщенности, пренебрежения к остальным, самолюбования, что мне стало невыносимо противно.

Браво, что этот павлин соизволил нас покинуть, иначе бы я так и не смогла сосредоточиться на работе.

* * *

— Так что, разобрались со своими цветочками? — съязвил я, еще ближе наклонившись к Ракель.

Ехидная улыбка. Что же, давай, сражайся за свою сказку.

— Еще в процессе.

— Я тебя не понимаю, столько раз выходишь замуж, и каждый — все планируешь, словно это впервые, словно навсегда.

— Гас, я отношусь к этому серьезно. И только. Я хочу играть в принцессу. И я могу в нее играть. На это у меня есть все: фантазия, красота, время и деньги. Тогда в чем дело? От этого я чувствую себя счастливой. Разве это плохо?

— Это — самообман, — нервно фыркнул и отстранился назад.

— Возможно, но только он способен меня убедить в том, что я еще существую. Что ЖИВУ.

— Нашла мне "жизнь".

— Неужели тебе еще не надоела правда? Мы оба — реалисты. Циники. Но этим я сыта, а потому не против, хоть иногда, пригубить радость и счастье, пусть даже миражное.

— Неужели ты из взрослой дамы превращаешься в ребенка?

— А взрослый не может быть счастливым?

— А что такое счастье?

— Для каждого оно свое, но я убедилась в одном: его никто тебе не принесет и не подарит. За ним самому придется карабкаться на гору, нырять в океанические скважины, лететь в небеса. Самому строить.

— А как же золотое правило "не связывать себя со смертным"?

— Я и не связываю. Любовь и счастье скоро развеются — и брак растает, как лед. Это не связь — так, легкие наметки.

— Слышал бы он тебя.

— И понял бы. Ты думаешь, он верит в то, что будет меня любить вечно? Ты думаешь, что я ему нужна навеки? Нет, тут уже моя сказка заканчивается — и я мыслю трезво.

— Хоть это радует.

* * *

— А, может, еще добавить немного пурпурного? — задумчиво произнесла Ракель, перебирая в вазе предложенные варианты цветов.

— Можно. Этот цвет символизирует силу и достоинство, содержит в себе господство.

— О, господство — это как раз про Ракель! — наглым образом перебил я милую беседу двух девушек.

О, боже, что это? Неужели у нашей флористки ко мне призрение? И чем же я успел это заслужить?

*** (Эшли)

Не хватало еще этого павлина. И так тяжело прийти хоть к чему-то нормальному с такими дикими запросами этой женщины, тяжело держать себя в руках, нормально реагировать на столь невероятные планы "небожительницы", доказывать ей, что не все реально и не все так просто, как рисует ее фантазия. А теперь мне еще придется выносить эти глупые замечания и пренебрежительные взгляды.

— О, Гаспар! Проходи, — мило улыбнулась Ферер и слегка кивнула головой в сторону соседнего кресла.

ОНО будет сидеть рядом со мной?

Нет уж, извольте.

Но едва я набралась сил предложить перенести встречу, как Ракель тут же продолжила наш разговор, больше не обращая внимания на гостя.

— Еще хочу, что бы весь зал украсили белыми цветами и белыми лентами. Немного зеленого. А вход в альтанку украсить в желто-белой гамме.

— Или в черной, — вальяжно развалившись в кресле, изрек удивительно "умное" замечание павлин.

— В черной гамме на своей свадьбе будешь украшать, а у меня будет желтая и белая.

Ликующе ухмыльнулся.

Он думает, что его издевка была на высоте? Боже, какой же он самоуверенный… придурок!

Хорошо, что хоть прояснилось, что не он жених. Знаете, за это я даже немного зауважала Ракель.

— Так, теперь насчет композиции… На нашем праздничном столе, по центру, поставим парочку целующихся голубей из белых георгинов. Белые и золотистые ленты как гнездышко…