Ледовое побоище в зеркале эпохи - [90]
При общей заинтересованности новгородцев в развитии западного направления своей международной торговли им не стоило сворачивать деловую активность в восточно-прибалтийском регионе и на Балтике, хотя обстановка там в конце XII и особенно в XIII веке существенно изменилась. Появление в Ливонии немецких епископов и духовно-рыцарских орденов — сначала Меченосцев, затем Ливонского ордена, и формирование основ ливонской государственности решили исход своеобразного соревнования за право политического и хозяйственного освоения ее территории в пользу немцев. Этим не преминули воспользоваться немецкие бюргеры, в том числе и те, что стали заселять ливонские города — Ригу, Дерпт (Тарту) и основанный датчанам Ревель (Таллинн). Благом для Новгорода было то, что быстро развивавшиеся ливонские города, как и торговые центры Северной Германии во главе с Любеком, которые несколько позже, во второй половине XIII века, образуют Ганзейский союз (Ганзу), со своей стороны, тоже были заинтересованы в расширении торгового партнерства с русскими городами, что предполагало ограничение, а в перспективе и полное устранение торговли Готланда.
По сути дела речь здесь идет о предыстории «Русской Ганзы», вернее, о тех факторах, которые в конечном итоге не просто обеспечили ее конкурентоспособность в отношении Готланда и предрешили ее конечное торжество, но и немало содействовали ее расцвету в последующие столетия. Нельзя сказать, что эта тема вовсе не отражена в богатом историографическом наследии двухсотлетнего изучения русско-немецких торговых отношений[787], однако в силу скудности источников, освещающих ее доганзейский период[788], она отличается заметной фрагментарностью подачи. При воссоздании картины новгородской торговли с Западом на начальной стадии ее существования российские и зарубежные историки сосредотачивали свое внимание, главным образом, на деятельности торговых подворий — Готского и Немецкого, а также на обстоятельствах заключения и содержании первых международных торговых договоров[789].
Письменных свидетельств развития русско-немецкой и русско-ливонской торговли в первой половине XIII века, действительно, немного. Русские летописи эту сферу деятельности новгородцев и псковичей почти не отражают, а ганзейские архивы с их богатейшими документальными фондами начали формироваться только с середины столетия. Вместе с тем отдельные сведения по данному вопросу можно найти в источниках ливонского происхождения — «Хронике» Генриха Латвийского и в ливонской документации, опубликованной в первом и третьем томе серийного издания LUB. При этом, однако, надо иметь в виду, что документальный материал первой половины XIII века, помещенный в означенном издании, происходит в основном из Тайного Ватиканского архива и касается, в первую очередь, церковных дел христианской «миссии» и ливонского епископата, хотя сведений о торговле при желании там также можно обнаружить немало.
Ранее уже говорилось, что установлению прямых контактов немецких городов с Новгородом немало мешала политика Готланда, который опередил их и, судя по всему, никому не собирался уступать роль лидера в торговле с русскими землями. Уже в конце XII века его деловые связи с Новгородом обрели юридическое оформление, вследствие чего немецким купцам осталось лишь принять его условия и торговать с Новгородом при его посредничестве[790]. При сложившихся обстоятельствах Ливония и ее городские поселения могли стать для немецкого купечества очень сильным козырем, поскольку благодаря им и торговым трактам, функционировавшим еще до появления там немцев, можно было выходить на русский рынок в обход готландцев.
Тому немало содействовало наличие удобных водных и сухопутных коммуникаций, которые связывали Ливонию с Русью. Готландцы добирались в Новгород только по морю, в зимнее время недоступное для навигации, из-за чего их торговля имела сезонный характер — собственно, по этой причине им пришлось обзавестись в Новгороде Готским двором. Для поездок же из Ливонии в Новгород уже во второй половине XII века использовались еще и сухопутные пути, о существовании которых 1-я Новгородская летопись упоминает под 1201 годом: «А на осень придоша Варязи горою на мир, и даша им мир на всеи воли своей»[791]. Крупнейшему специалисту по истории Ганзы Л.К. Гётцу выражение «придоша горою» дало основание для датирования появления сухопутного торгового пути между балтийским побережьем и Новгородом рубежом XII–XIII веков; до этого времени, по его мнению, существовал лишь водный маршрут[792]. В настоящее время эта точка зрения пересмотрена, и современные исследования подтверждают существование наезженных сухопутных путей в данном регионе, как минимум, с X столетия[793].
Готландские купцы очень хорошо представляли себе значимость Ливонии для развития контактов с Русью, а потому, в свою очередь, старались использовать ее себе во благо. В 1211 году рижский епископ Альберт в ответ на помощь — надо думать, людьми и деньгами, — оказанную ему готландцами при осуществлении христианизации ливов, пожаловал им в качестве привилегии право беспошлинной торговли на Даугаве (Дюне, Двине), сохранение владельческих прав на имущество, спасенное при кораблекрушении, а также уровнял номиналы готландской сребряной марки и рижского пфеннига
