Ледовое побоище в зеркале эпохи - [87]

Сложившееся положение во многом может быть объяснено урегулированием отношений между Псковом, значительно усилившимся в этот период, и его ближайшими соседями — эстами Угандимаа и Саккалы. Интересы последних переориентированы в этот период на земли северо-восточных латгалов[772]. Несмотря на то, что военные действия в регионе продолжались, псковичи всё чаще представляли собой атакующую сторону, и в результате военные конфликты разрешались вне собственно псковских земель[773]. Политическая ситуация конца XII века — сравнительная безопасность, направления возможных вторжений либо с юго-востока (Новгородско-Полоцкое направление), либо с севера (через Нарову) — видимо, служит причиной тому, что на Завеличье не возникает капитальных оборонительных сооружений (ср.: обстоятельства срочного возведения острога в Новгороде в 1169 году[774]).

Ситуация меняется после 1210 года, когда псковичи и новгородцы, ставшие союзниками ливонских немцев, усиливают давление на восточных эстов, требуя от последних не только дани, но и принятия христианства (что не было характерно для более раннего этапа русского проникновения в Прибалтику). В ситуации сложения русско-ливонско-леттской коалиции эсты вынуждены были вести себя значительно более агрессивно и стараться перенести военные действия на вражеские территории.

Примером такой политики и стал описанный Генрихом Латвийским набег саккальского вождя Лембита на Псков в феврале 1212 года: «Пока русские были в Эстонии, эсты пошли в Руссию, ворвались в город Псков и стали убивать народ, но когда русские подняли тревогу и крик, тотчас побежали с добычей и кое-какими пленными назад в Унгавнию; русские же по возвращении нашли свой город разоренным»[775].

В самом ближайшем времени, а именно, в 1213–1214 годах, Псков подвергается еще одному нападению: «Въ лѣто 6721. Въ Петрово говение изъехаша Литва безбожная Пльсковъ и пожгоша… и много створиша зла и отъидоша <…>. В лѣто 6721. Взятие Псковоу <…> и Литва пришед в Петрово говение, и пожгоша Плесков, отъидоша, попленив»[776]. Отметим, однако, что направление второго набега позволяет искать его следы скорее на Полонище, чем на Завеличье средневекового Пскова.

Не исключено, что попадание в культурные отложения Ольгинских I–III раскопов большого количества дорогостоящих мелких вещей при малом количестве в слое крупноразмерных предметов на фоне общей многочисленности находок — это «следы поспешности», с которой жители Завеличья покидали этот район, и последующего разграбления участка во время военных действий начала — первой половины XIII века.

Как и по данным раскопок предыдущих лет[777], на этом участке зафиксирован перерыв в активной эксплуатации территории, приходящийся на конец XIII и XIV век. Отложения с материалами XV века также фиксируются слабо, о целенаправленной строительной активности в этой части города в большей степени свидетельствуют письменные источники. Неукреплённое и богатое Завеличье было разорено и запустело на большей части площади именно в этот период. На это время приходится и увеличение числа монастырей на Завеличье, когда жизнь в этой части города не угасла главным образом на их территории.

Антропологический состав городского и сельского населения псковско-ливонского порубежья (тезисы) Денис Пежемский ( Москва )

В результате немецкой колонизации Прибалтики XIII века на землях балтов и прибалтийских финнов сложилось новое государственное образование — Ливония, которое включало в себя владения нескольких духовных государей и среди прочих государство Ливонского ордена. Успехи государственного строительства в Ливонии привело к формированию политических границ, которые коренным образом повлияли на судьбы проживавшего в приграничных районах населения, повлияли на процесс этногенеза и породили много проблем, сохраняющих свою актуальность и поныне.

В древнерусское время политические конфликты в районе русско-ливонской границы имели во многом этническую подоплеку. Задачей настоящего исследования было проследить сходство или различие антропологического состава средневекового населения (в основном XII–XIII и отчасти XIV–XV веков), проживавшего в местности, расположенной вдоль границы ливонских и древнерусских земель — в первую очередь псковских и полоцких, — в современной историографии часто называемой «фронтиром». Внимание сконцентрировано на краниологических особенностях сельского населения, городское население рассмотрено лишь в первом приближении, так как для решения этих сложных вопросов палеоантропологического источника пока недостаточно.

Материалы, использованные в работе, происходят из сельских могильников Псковщины, Юго-Восточной Эстонии, Восточной Латвии и Северной Белоруссии. Городское население представлено материалами из Пскова (Романова горка), Изборска и Риги. В населении городов удается проследить достаточно гиперморфный антропологический вариант — долихокранные со среднешироким или узким лицом, низкими орбитами и резко выступающим носом (Псков, Изборск, Рига). При рассмотрении городских материалов в контексте материалов из сельских памятников они обретают не только большую морфологическую конкретику, но и определенные географические ориентиры.