Леди в озере. Худой человек. Выстрел из темноты - [114]

— С кем еще она общалась? — спросил я.

Морелли покачал головой.

— Не знаю. О своих знакомых она не распространялась.

— Она носила бриллиантовое обручальное кольцо. Знаете что-нибудь о нем?

— Нет, но получила она его не от меня, это точно. Когда мы с ней встречались, никакого кольца на ней не было.

— Как вы считаете, собиралась она снова сойтись с Пеплером, когда его выпустят?

— Может быть. Она вроде не очень тревожилась по поводу того, что он сидит, но работать с ним ей нравилось, так что, думаю, они бы снова объединились.

— А что кузен Дика О’Брайена, тот тощий чернявый пьяница? С ним что стало?

Морелли посмотрел на меня удивленно.

— Почем я знаю?

Вернулся Стадси.

— Может быть, я и ошибаюсь, — сказал он, когда сел, — но мне кажется, что с этой клушей любой может сделать что угодно, если правильно возьмется.

— За горло, — вставил Морелли.

Стадси добродушно улыбнулся.

— Да нет. Она пытается заработать на чем только можно. Она зарабатывает на жизнь уроками пения, но этого не хватает…

Морелли посмотрел на пустой бокал и заметил:

— Это твое тигриное молоко должно улучшить ее голосовые данные. — Он обернулся и крикнул Питу: — Эй ты, с ранцем, повтори-ка еще раз, мы завтра поем в хоре.

— Иду, Шеппи, — отозвался Пит. При обращении Морелли с его серого морщинистого лица тут же исчезло выражение тупого безразличия.

Необычайно толстый мужчина, очень белый, почти альбинос, из тех, кто сидел за одним столиком с Мириэм, подошел к нам и, обращаясь ко мне, сказал дрожащим женским голоском:

— Так, значит, вы и есть тот самый субъект, который предложил маленькому Арту Нанхейму…

Морелли, не вставая, со всей силы ткнул толстяка в отвисший живот. Стадси, в одно мгновение оказавшийся на ногах, из-за плеча Морелли влепил своим здоровым кулаком толстяку в лицо. Я совершенна машинально отметил, что он по-прежнему начинает с правой. Позади толстяка вырос горбатый Пит и с размаху треснул его пустым подносом по голове. Толстяк повалился, опрокинув трех посетителей и столик. К нам уже подоспели оба бармена. Один, когда толстяк пытался подняться, ударил его дубинкой, сбив на четвереньки, другой ухватил толстяка за шиворот и скрутил ему ворот, чтобы слегка придушить. Потом с помощью Морелли они поставили толстяка на ноги и вытолкали наружу.

Пит поглядел им вслед.

— Чертов Воробей, — сказал он мне, — когда напьется, никакой управы на него нет.

У соседнего опрокинутого столика Стадси помогал клиентам подняться.

— Конечно, это плохо, — говорил он, — и для дела плохо, но как это прекратишь? Я не содержу притон, но ведь у меня и не пансион благородных девиц.

Дороти была бледна и напугана; Нора сидела изумленная, с широко раскрытыми глазами.

— Сумасшедший дом, — произнесла она. — Зачем они так?

— Я знаю не больше твоего, — сказал я.

Морелли и бармены вернулись с улицы, вид у них был страшно довольный. Стадси и Морелли снова устроились на своих местах за нашим столиком.

— Резвые у тебя ребята, — сказал я.

— Резвые, — согласился Стадси и засмеялся.

Морелли был серьезен.

— Если этот парень чего-нибудь затевает, его надо опережать. А то, когда он разойдется, будет поздно. Мы его таким уже видели, точно, Стадси?

— Каким? — удивился я. — Он же ничего не сделал.

— Вот и хорошо, что не сделал, — медленно сказал Морелли, — но тут уже особое предчувствие. Правильно, Стадси?

— Угу, — кивнул Стадси, — он истеричный.

23

Было уже около двух часов ночи, когда мы распрощались с Морелли и Стадси и покинули «Пигайрон Клаб».

Дороти плюхнулась на заднее сиденье, забилась в угол такси и сказала:

— Я заболеваю. Это точно. — Похоже, она не обманывала.

— Это из-за спиртного, — сказала Нора. Она опустила голову мне на плечо. — Ники, твоя жена напилась. Слушай, ты должен все-все объяснить. Завтра, не сейчас. Я ничего не понимаю: что говорили, что делали. Просто удивительно.

— Слушайте, — сказала Дороти, — я не могу ехать к тете Алисе в таком виде. С ней удар будет.

— Зачем они так избили этого толстого мужчину? — спросила Нора. — Ведь это жестоко.

— Я, наверное, лучше поеду к маме, — сказала Дороти.

— А разве у ушей бывает рожистое воспаление? — бормотала Нора. — Ники, что такое лаг?

— Ухо.

— Тетя Алиса меня точно увидит, — ныла Дороти, — потому что я забыла ключ, и придется ее будить.

— Я люблю тебя, Ники, — говорила Нора, — потому что ты хорошо пахнешь и знаком с такими очаровательными людьми.

— Вы отвезете меня к маме? — захныкала Дороти. — Ведь от вас это не очень далеко?

— Да, — ответил я и назвал шоферу адрес Мими.

— Поедем к нам, — предложила Нора.

— Не-ет, лучше не надо, — пробормотала Дороти.

— Почему? — удивилась Нора, а Дороти сказала: — Нет, наверное, не надо. — Подобный разговор продолжался до тех пор, пока такси не затормозило у «Кортленда».

Я вышел из машины и помог выбраться Дороти. Она повисла у меня на руке.

— Поднимемся, только на минуточку, ну, пожалуйста.

— Только на минуточку, — сказала Нора и тоже вышла из такси.

Я попросил водителя подождать. Мы поднялись по лестнице. Дороти позвонила. Дверь открыл Гилберт, был он в пижаме и купальном халате. Он поднял руку предупреждающим жестом и тихо сказал:

— У нас полиция.