Леди на балу - [10]

Я соглашалась и даже восторгалась вместе с молодым человеком, пусть и думала про себя, что будь мы хоть в половину также богаты как Оуэн, то таких славословий удостоились бы и мои глупышки — сестры, которые мало чем уступали Эбигэйл… Но вопросы эти занимали меня ровно до того момента, как в попробовала пунш в бокале.

Каков он на вкус в доме миссис Чавенсворт, я знала. И пробовала прежде то зелье, что аптекарь мистер Смит готовил для быстрого и крепкого сна… Подумав, что мне просто почудилось, я еще раз макнула язык в бокал, не смущаясь присутствия подле меня молодого мужчины, а потом принюхалась.

Нет, никакой ошибки. Совершенно точно, кто‑то подлил снотворного в пунш. Возможно, стоило бы махнуть рукой и принять все за нелепую шутку. Но этот бокал должна была осушить Эбигэйл, а не я…

— Что‑то случилось, мисс Уорингтон? — удивился перемене во мне мистер Мэйсон. — Вам нехорошо? Что‑то случилось?

Я сперва крайне невежливо отмахнулась, но потом опомнилась и, как требуют приличия, заверила, что все в совершеннейшем порядке.

Пока ничего не произошло. Но, как подсказывала мне интуиция, могло произойти. На всякий случай я решила не спускать глаз с Эбигэйл, которой не давали ни одной свободной минуты. Кажется, все холостяки, собравшиеся в зале, задались целью взять мисс Оуэн измором. Что ж, не все отличались мои здравомыслием, должно быть, учитывая размер состояния этой девушки, внушил многим ложные надежды.

Но его милость лорд Дарроу отлично умеет развеивать чужие иллюзии…

Бокал я отдала одному из сновавших по залу лакеев, решив не слишком волноваться из‑за произошедшего.

Однако не стоило забывать и о благополучии собственных сестер. Энн и Эмили пробились ко мне через толпу и на два голоса начали восхвалять новых знакомых, мистера Оуэна и мистера Уиллоби. В любой другой ситуации я бы одобрила такую склонность. Но не сейчас. Эти молодые люди никогда бы не пошли дальше легкого флирта, а разбитое сердце для молодой девушки — подлинная трагедия.

Увы, я в полной мере познала горечь неразделенной любви, когда еще заблуждалась на свой счет. Во время первого своего бала, случившегося на Рождество, я танцевала с мистером Дереком Рэйнолдсом, блестящим военным, который прибыл провести свой отпуск и родных. Он был столь мил, что пригласил отвергнутую другими молодыми людьми девицу на несколько танцев, а я в свои семнадцать лет еще не обладала должными здравым смыслом и рассудительностью, поэтому приняла сочувствие за склонность.

Моя нелепая страсть за месяц стала подлинной катастрофой. И перед отъездом предмета моих чувств, у нас с ним произошло объяснение, лишившее меня ложных надежд, но принесшее успокоение. Через несколько недель. Вспоминать теперь собственные ночные слезы было неловко, как неловко вспоминать разорванное в детстве платье или то, как в десять лет вышла к гостям с перепачканным лицом из‑за невнимательности гувернантки.

Теперь я не желала, чтобы мои дорогие сестры получили тот же опыт, пусть он, возможно, позволит им повзрослеть чуть быстрей.

Я извинилась перед мистером Мэйсоном и отвела сестер в сторону, пока они не наговорили что‑то лишнее, не предназначенное для чужих ушей. Глупышки ничего не поняли и подчинились.

— А теперь, слушайте меня внимательно, мои дорогие, — тоном до крайности недовольным начала я, с трудом удержавшись от того, чтобы упереть руки в бока, как делала наша гувернантка мисс Поттер, когда бывала недовольна воспитанницами. — И думать забудьте о мистере Оуэне и мистере Уиллоби. Они, безусловно, блестящие молодые люди… Но чересчур блестящие для девиц Уоррингтон.

Эмили и Энн переглянулись и пораженно уставились на меня. Ведь прежде я твердила им совсем иное, каждый раз напоминая о том, насколько древний наш род и втолковывая, что их красота подарена Всевышним не для того, чтобы прозябать в глуши.

Да, обе они были дивно хороши, пусть ни одна из них и не напоминала херувима. Все Уоррингтоны были темноволосыми. Сколько я не разглядывала фамильные портреты, коих в нашем доме хранилось множество, но светлые волосы встречались лишь у леди, которые вступали в брак с моими предками.

Волосы Эмили были темно — медными. Не рыжими, ни в коем случае. Кожа ее хоть и поражала белизной, но на ней никогда не появлялись веснушки, сестрица даже слегка загорала на солнце. Энн походила на Эмили так, будто они с ней были не погодками, а близнецами, разве что вместо меди волосы отливали насыщенным каштановым цветом, да и младшая казалась чуть изящней. В довершении всего обе девушки отличались очаровательными манерами. Мне всегда думалось, будь у нас возможность появиться при дворе, Энн и Эмили оказались бы в центре всеобщего внимания. Увы, но представленными ко двору ни одной девице Уоррингтон не придется. Прошли времена, когда представители моего некогда славного рода блистали в столице. Наступило время смирения.

— Но что в них такого, чтобы делать… недоступными? — недоверчиво спросила Эмили. — Неужели тебя вдруг стало пугать чужое богатство, Кэт? Ни за что не поверю. Семейство Гринхилл тоже было богато, но ты сватала нас их сыновьям безо всякого смущения.