— Да, теперь вижу, всё на месте. Это очень важно. Женское отделение там… Но этот корпус, по-моему, новый… Стена.
Она подошла к стене, провела по мощной кладке ладонью, низко опустила голову.
— Стена Лефортовской тюрьмы — это же не Стена Плача, не путайте, — грубо сказал Андрей. — Та в Иерусалиме, Таня.
Шофёр моментально проснулся, лишь мы взялись за дверцы. Улыбнулся понимающе и сочувственно:
— То не наш человек, что не сидел. Многие приезжают вот так, как вы. Посмотреть снаружи. Снаружи-то смотреть хорошо. Эх!..
На Киевском вокзале мы были ровно в половине девятого. Машину отпускать не стали, только вышли на минуту проводить Татьяну до входа.
— Спасибо за выдумку с машиной, — сказала она. — Я давно должна была побывать в Лефортово. Это очень важно. Но всё не выходило. Хотите посмотреть, какой я в то время была?
Она достала из сумки портмоне, из него вынула помятый конверт, в нём оказался тщательно завёрнутый и перевязанный нитками бумажный пакет, из которого и была извлечена ветхая, обтрёпанная по краям фотография. Это была она в юности.
— Кинозвезда, — сказал Андрей.
— Правда? Многие говорят. Иногда прибегаю, в крайний момент. Когда показываю клиентам, это их здорово возбуждает. Ха-ха… Так и быть, это мой муж.
На другой фотографии, вернее даже не фотографии, а небольшом выцветшем обрывке можно было узнать хохочущую Татьяну с лобастым пареньком у радиатора машины, на крыле которой торчал американский флажок.
— Это любительская, тут я не так хорошо получилась, сразу после ангины. Эти две карточки — всё, что покойная мама сберегла. Девочку нашу никто, конечно, не фотографировал. Пожалуй, она была бы сейчас как раз ваших лет. Может, жива… Может, мы с ней встречаемся на плешках…
— Спрячьте, я уже насмотрелся, — сухо сказал Андрей. — Вот что, слушайте сюда. Здесь вот рубли. Конкретно и исключительно затем, чтобы вы взяли отпуск и привели в порядок, что ли, нервы, а то, понимаете ли, стены всякие, ненужный маразм. Думаю, не надо добавлять, что это нам не стоит ничего.
— Вот как… — невесело сказала Татьяна. — Я приняла вас было за более умного из двоих. Неужто я ломала такую хитросплетённую комедию, чтоб в заключение получить деньги? Работаю честно — бёдрами, не языком. Незаработанного не надо. Ну, прощайте.
Она смешалась с пассажирами, а мы поплелись к машине.
Шофёр нас ждал, тоже недовольный.
— Кто из вас обронил на сиденье двадцать рублей? — спросил он зло. — Много имеете? Разбрасываетесь, как мусором?
Андрей взял деньги, поблагодарил, спрятал в бумажник.
— Вот гадина! — глухо сказал он, когда машина тронулась. — Теперь вбей себе, вбей и запомни: всё, что мы слышали, — ложь. Это было враньё. От начала до конца. Иначе как жить? Общество право: таких нужно убивать на месте.
