Леди Джейн - [3]

Под вечер вагон оживился. Заспанные пассажиры начали приводить себя в порядок и готовить багаж.

Леди Джейн не открывала глаз, пока сосед осторожно высвобождал цаплю из ее объятий и вновь помещал в корзинку. Но тут к малышке склонилась мать — узнать, действительно ли она так крепко спит.

Девочка очнулась и весело вскрикнула:

— Ах, мамочка! Я такой хороший сон видела! Я была дома, в прериях, и со мной гуляла голубая цапля. Как жалко, что это только сон!

— Душенька, поблагодари этого молодого джентльмена за то, что он был так добр к тебе. Мы подъезжаем к Новому Орлеану, а птица опять в корзинке. Встань, дай я приглажу тебе волосы и надену на тебя шляпу.

— Мама, а птичка? Можно мне ее взять с собой?

При этих словах их новый знакомый выразительно посмотрел на мать.

— Позвольте ей взять цаплю, — сказал он, обвязывая корзину веревкой. — Это будет для нее забава. Да и корзинка не тяжелая.

— Ладно, если уж вы решили отдать птицу в чужие руки, пусть Джейн возьмет ее.

Молодой человек протянул леди Джейн корзинку, и девочка с радостью приняла подарок.

— Ах, какой вы добрый! — воскликнула она. — Никогда вас не забуду! И с Тони ни за что не расстанусь!

Новый знакомый грустно улыбнулся: ему было жаль расставаться… не с любимой птицей — с милым ребенком, к которому он успел привязаться. Потом он невольно рассмеялся над восторженными словами девочки.

— Нам нужно на Джексон-стрит. Это, кажется, пригород? — поинтересовалась мать. — Нет ли остановки поближе городского вокзала, чтобы пораньше выйти?

— Конечно, есть. Вам можно выйти на станции Грэтна, мы будем там через пять минут. Вы переправитесь на другой берег реки на пароме и попадете прямо на пристань, откуда и начинается Джексон-стрит. Таким образом вы выиграете целый час, А экипажи там всегда стоят.

— Как хорошо! Мои знакомые меня не ждут, и мне хотелось бы добраться до них засветло. А от станции далеко до парома?

— Нет. И найти его очень легко.

Юноша хотел было предложить свою помощь и проводить мать с дочерью, но тут кондуктор распахнул дверь вагона и рявкнул:

— Грэтна, Грэтна! Кому выходить в Грэтне?

Кондуктор взял из рук у дамы в трауре чемодан и пропустил ее с девочкой вперед. Они быстро сошли с поезда. Молодой человек только минуты через три увидел их вновь: они торопливо шагали по пыльной дороге, ярко освещенной лучами заходящего солнца, и с улыбкой кивали ему. Он снял шляпу и помахал им; тогда мать откинула траурную вуаль и еще несколько раз кивнула ему, а девочка приложила пальцы к губам и послала ему воздушный поцелуй.

Паровоз свистнул, поезд тихо тронулся с места, и в памяти молодого человека запечатлелись две изящные фигуры — мать и дочь, спускающиеся к реке.

«Вот глупость! — с досадой думал он, вновь усаживаясь в кресло. — Почему я не спросил их фамилию или хотя бы адрес, где они собираются остановиться? Почему не проводил их? Как можно было отпустить измученную женщину с ребенком одних! Мать такая слабая, а ей пришлось нести чемодан. Какой я дурак! И крюк был бы мне небольшой, если б я проводил их. По крайней мере, я узнал бы, кто они такие! Неловко как-то было приставать к ним с расспросами!.. Ну почему я не сошел вместе с ними?! Ой, да они что-то забыли».

Юноша подошел к креслу, в котором сидела мать; из-под боковой подушки выглядывал молитвенник. Переплет из красной кожи, серебряные застежки, монограмма «ДЧ». Он раскрыл молитвенник. На титульном листе мужским почерком было написано:

«Джейн Четуинд от папы. Нью-Йорк. Канун Рождества 1883 г.».

— «Джейн Четуинд»! Так, наверно, зовут мать. Вряд ли книга принадлежит девочке: ей лет пять, не больше. Нью-Йорк… Значит, они с севера; я так и думал… А вот и семейная фотография!

С фотографии на него смотрели отец, мать и дочь. У отца было открытое, мужественное лицо, мать — не бледная, не заплаканная — была свежа, привлекательна, с улыбкой на губах и веселыми глазами; девочка лет трех положила голову на плечо отца. Узнать ее было нетрудно: те же вьющиеся волосы, тот же ласковый взгляд.

Сердце молодого человека затрепетало от радости при виде детского личика, с первой минуты очаровавшего его.

«Как бы мне хотелось оставить фотографию себе, — подумал он, — но нельзя, фотография чужая. Бедная женщина — она будет горевать, что потеряла ее! Завтра же дам объявление в газете о находке. Может быть, так узнаю их адрес!»

На следующее утро читатели одной из ведущих местных газет увидели в разделе «Потеряно и найдено» странное объявление:

«Найден молитвенник в красном кожаном переплете с серебряными застежками и монограммой „ДЧ“.

Адрес: Голубая цапля, П. О. № 1121».

Это объявление появлялось ровно неделю в одном и том же столбце газеты, но на него никто не отозвался.

МАДАМ ЖОЗЕН

Мадам Жозен была креолкой полуфранцузской-полуиспанской крови. Резкая в движениях, мускулистая, мадам была некрасива: большие черные глаза навыкате, нос клювом, узкие губы (когда она молчала, они казались обрывком красной ниточки). Однако она умела придать своему лицу привлекательное выражение, возводя, будто с мольбой, глаза к небу. Надо сказать, мадам довольно часто прибегала к этой уловке. Глядя в такую минуту на ее кроткие бархатистые глаза, никто бы не поверил, что характер у мадам прескверный. Впрочем, хватало одного взгляда на нижнюю часть лица — вас тут же охватывало чувство отвращения к старой креолке.