Леденящий ужас - [46]

– И тогда что? – спросила Дайана.

– Это означает, что когда твои способности находят возможность вырваться, они оглушают тебя, и ты впадаешь в забытье.

Девушка откинулась на спинку стула, скрестила руки на груди.

– Ты что, решил совсем меня задурить? Сначала наговорил мне про способности, а теперь хочешь убедить в том, что они живут сами по себе?

– Дайана, энергия, все зависит от энергии. Твой мозг создан для того, чтобы плыть в энергетическом море, он ее поглощает и выпускает. Представь себе котел с наглухо закрытой крышкой, в котором кипит вода. Давление в нем постоянно повышается и в конце концов достигает критической точки, за которой последует его разрушение. Пар необходимо время от времени выпускать.

– Ладно, хорошо. – Дайана махнула рукой. – Только...

– Энергия, сконцентрированная в мозгу, должна иметь возможность выхода, – продолжил Квентин, не дав ей договорить. – Твой инстинкт самосохранения это знает, и если ты не обеспечиваешь выход энергиям осознанно, позволив себе, к примеру, видеть то, что ты испытала сегодня, твое подсознание сделает это само, ради твоей же собственной безопасности. Твое впадение в забытье – работа твоего подсознания.

– Но я не помню, что в эти моменты со мной происходит, – произнесла Дайана, помялась, затем прибавила: – Хотя... иногда я приходила в себя в странных местах, совершала странные поступки.

– Ничего удивительного. Забытье экстрасенса – это и его спасательный круг, и одновременно экстремальное состояние, свидетельствующее о том, что запас скопившейся энергии огромен.

– А что происходит, когда человек впадает в забытье? – спросила Дайана, не зная, что сейчас говорит в ней – любопытство или страх.

Квентин пожал плечами:

– Не могу сказать наверняка. Экстрасенсорные способности зависят от уникальных свойств человека, который ими обладает. Бессознательный выброс энергии может иметь самые причудливые формы. Что это за странные места и поступки, о которых ты упомянула?

– Однажды я очнулась в озере, стояла там по пояс в воде. – Дайана поежилась. – Тогда я еще не умела плавать. Потом научилась.

Квентин покачал головой.

– Было еще что-то?

– В другой раз я оказалась в отцовском «ягуаре», гнала по шоссе с бешеной скоростью. А мне едва исполнилось четырнадцать.

– Ничего себе!

– Да. Я перепугалась страшно.

– Когда ты вышла из забытья, ты понимала, где находишься и что делаешь?

– Нет, я только чувствовала, как меня что-то влечет... – Дайана посмотрела в чашку.

– Влечет?

– Да. Словно меня кто-то звал и тянул к себе.

– И куда ты ехала?

– Понятия не имею.

– Подумай. Постарайся вспомнить.

– Это так важно?

Собравшись с мыслями, Дайана попыталась пробиться сквозь завесу страха и паники, вызвать эмоции, которые охватили ее тогда, когда она очнулась за рулем мчавшегося «ягуара». Что она сделала? Дайана сбросила скорость, стала искать глазами какой-нибудь указатель. Сердце у нее стучало, как молот. Холодными руками она вцепилась в руль. В предрассветных сумерках все ей казалось чужим. И самое главное – ею овладело чувство страшного одиночества.

Перед глазами вдруг вспыхнул свет, и в нем Дайана увидела тот указатель.

– Я оказалась на шоссе между двумя штатами, – быстро проговорила она, – ехала куда-то на юг. Примерно через час я увидела телефонную будку, остановилась и позвонила отцу. Он... здорово испугался, не меньше меня. – Девушка ненадолго замолчала. – Для меня эта поездка закончилась новой клиникой, новым врачом и новой методикой лечения.

– Извини, Дайана, я не подумал...

Она подняла голову, посмотрела на Квентина.

– Это был единственный раз, когда я соглашалась на любое лечение. Представь, Квентин, что тебе нет и четырнадцати, а ты приходишь в сознание за рулем автомобиля, в пять часов утра, едешь черт знает куда и того гляди разобьешься. Сначала я подумала, что так и хотела поступить. Думаю, отец именно этого и испугался.

– А что говорили врачи?

– Верили ли они, что я склонна совершить самоубийство? – Дайана тяжело задышала. Грудь и плечи ее часто вздымались и опускались. – Некоторые верили, я точно знаю. Но я никогда не делала того, что такие люди обычно делают. Я не пыталась вскрыть вены и вообще причинить себе какой-либо вред. Я не думала об отравлении лекарствами. Я никогда не заговаривала о самоубийстве, не рисовала картин, которые хотя бы косвенно указывали на склонность к суициду.

– Часто ты впадала в забытье?

– Да нет. – Дайана поморщилась. – Раза два в год. Обычно все происходило спокойно – я вставала с постели и садилась в кресло, где и приходила в себя. Мне самой иной раз казалось, что я так спала. Но снов я не видела – это точно.

– Подсознание – хороший страж, оно защищает нас от того, что мы не можем либо сделать, либо вынести, – сказал Квентин. – Не удивлюсь, если теперь, когда ты понимаешь, что ты экстрасенс, перед тобой откроются новые двери.

Дайана с ужасом подумала об этой перспективе – возможно, более пугающей, чем страшные провалы в памяти.

– Один из врачей, с год назад, предположил, что в забытье я впадаю по причине побочного действия медикаментов, – сказала она.

– И тогда он отменил тебе все лекарства? – насторожился Квентин.