Лёд и Пламя - [41]

Охрана у ворот пропустила Хьюстон, даже не окликнув, и она поехала прямиком к дому Таггертов.

Джин уже ждала ее.

— Все нормально? — спросила она, но вдруг осеклась и взглянула в глаза Хьюстон. — Я рада, что ты наконец узнала, — мягко сказала она.

— Давай сначала развезем продукты, а потом сможем поговорить, — предложила Хьюстон.

Через несколько часов они вернулись обратно в домик Джин. Хьюстон достала из кармана пакет чая.

— Это тебе.

Пока Джин заваривала чай, они обе молчали. Джин заговорила, когда они сели.

— Итак, мы с тобой теперь породнимся благодаря твоей свадьбе.

Держа в руках чашку с отбитым краем, Хьюстон проговорила:

— Через пять дней. Надеюсь, ты придешь на свадьбу?

— Конечно. Я вытащу из чулана наряд Золушки и приеду в стеклянной карете.

— Тебе не стоит беспокоиться. Я все сделаю. Джекоб Фентон дал свое разрешение на то, чтобы любой из Таггертов, кто захочет прийти на свадьбу, был отпущен с работы. Портной мистер Бэгли и моя портниха помогут вам — я уже дала им необходимые распоряжения. Все, что тебе остается, это привести своего отца, Рейфа и Яна.

— Это все? — спросила Джин, улыбаясь. — С отцом проблем не будет, но Рейф — совсем другое дело. К тому же, Ян — полная копия своего дяди.

Хьюстон со вздохом опустила глаза в чашку:

— Давай-ка я попробую угадать, в чем проблемы. Во-первых, ты не знаешь, как прореагирует Рейф на предложение пойти на свадьбу, потому что он абсолютно непредсказуем. Он может обрадоваться, а может раскричаться и отказаться идти.

На секунду Джин лишилась дара речи.

— Только не говори, что Кейн настоящий Таггерт.

Хьюстон встала, подошла к окну и несколько минут смотрела на улицу невидящим взглядом, не произнося ни слова.

— Почему ты выходишь за него замуж? — спросила Джин.

— Не знаю. Действительно, не знаю, — ответила она и задумалась. — Мы с Лиандером были отличной парой, — тихо, как во сне, сказала она. — За все те годы, что мы были обручены, по сути говоря, с детства, мне кажется, мы ни разу не поссорились. У нас возникли некоторые… проблемы, когда мы стали старше, — она вспомнила, как Лиандер злился, когда она отказывалась заниматься с ним любовью. — Но в большинстве случаев у нас не возникало разногласий. Если я считала, что нужно купить зеленые шторы, Лиандер тоже считал, что нужно купить зеленые шторы. Почти всегда между нами царило полное согласие.

Она взглянула на Джин.

— А потом я встретила мистера Таггерта. Мне кажется, мы еще ни разу не были согласны друг с другом. Я ловлю себя на том, что кричу на него, как какая-нибудь торговка. На следующий день после того, как я согласилась выйти за него замуж, я разбила ему об голову кувшин с водой. То он приводит меня в ярость, то мне хочется обнять его и защитить, а в следующую секунду я чувствую желание раствориться в его силе.

Она села, закрыв лицо руками.

— Я ничего не понимаю. Я не могу разобраться в том, что происходит. Я так долго любила Лиандера, была уверена в своей любви к нему; но сейчас я не сомневаюсь в том, что, если бы мне предложили выбор, я бы выбрала Кейна.

Она подняла голову.

— Но почему? Почему я бы предпочла жить с человеком, который приводит меня в ярость, с которым я чувствую себя уличной девкой, который бегает за мной как сатир, потом отталкивает меня со словами «в другой раз продолжим» так, будто это я его провоцировала? То он не обращает на меня внимания, то сверлит похотливым взглядом. А иногда я бываю очарована им. Он не испытывает ко мне ни капли уважения; он обращается со мной как с умственно отсталым ребенком, а потом вдруг сует мне невероятные суммы денег и поручает выполнить работу, которая по плечу разве что дюжине людей.

Хьюстон быстро встала.

— Мне кажется, я сошла с ума. Ни одна здравомыслящая женщина не будет так выходить замуж. Я могу понять, когда женщина влюбляется так, что не видит недостатков своего избранника. Но я вижу Кейна Таггерта таким, какой он есть на самом деле: человек — одновременно и невероятно тщеславный, и совсем не тщеславный. Что бы о нем ни говорилось, всегда возникает противоречие.

Она снова тяжело опустилась на стул.

— Я точно сошла с ума. Это совершенно очевидно.

— Ты уверена? — тихо спросила Джин.

— Да, абсолютно уверена, — ответила Хьюстон. — Никакая другая женщина…

— Нет, я имею в виду, что, влюбившись, ты не в состоянии видеть недостатки. Я всегда думала, или надеялась, что если кто-то любит меня, то эти люди знают мои отрицательные стороны и, несмотря на это, все равно продолжают любить. Я бы не хотела, чтобы мужчина считал меня богиней потому, что я боюсь, как бы он ни разлюбил меня, обнаружив, что у меня ужасный характер.

Хьюстон озадаченно посмотрела на Джин:

— Но когда любишь.

— Да? Что — когда любишь?

Хьюстон поднялась с места и рассеянно выглянула в окно.

— Хочешь быть вместе с этим человеком. Хочешь находиться с ним рядом и в болезни, и в здравии, хочешь иметь от него детей, любишь его даже тогда, когда он делает что-то такое, что тебе не нравится. Считаешь, что он самый лучший в мире, благородный принц, улыбаешься, когда он говорит что-нибудь обидное в пятый раз за час. Беспокоишься, нравится ли ему твоя одежда, гордился ли он тобой, чувствуешь, что таешь, когда он одобряет тебя.