— Я не верю в чудеса, — объявила Карен, строго поджав губы и глядя на свою золовку Энн. Чисто вымытое лицо Карен блестело на солнце, и она походила на фотомодель до того, как визажист приступил к нанесению косметики Правда, отсутствие краски имело свои преимущества, так как позволяло видеть безупречную кожу, идеальные черты лица и глаза — два темно-зеленых изумруда — Разве я говорила что-нибудь о чудесах? — пришла в отчаяние Энн. В отличие от белокурой Карен Энн была темноволосой, на две головы ниже и соблазнительно пышной — Я только сказала, что на Рождество тебе надо обязательно пойти в клуб на танцы При чем здесь чудеса?
— Ты сказала, что я могу встретить там какого-нибудь замечательного мужчину и снова выйти замуж, — упрямо повторила Карен, стараясь не вспоминать о том, что автомобильная катастрофа отняла у нее любимого мужа — Ну хорошо, я виновата и прошу меня извинить. Прищурившись, Энн смотрела на свою некогда красавицу невестку и не могла поверить, что в былые времена бешено завидовала ее наружности Теперь волосы Карен безжизненными прядями висели по плечам, и даже невооруженным глазом были видны их сеченые концы.
Бледное, без косметики лицо Карен делало ее похожей на школьницу. Вместо прежней элегантной одежды она теперь была облачена в тренировочный костюм, принадлежавший некогда ее покойному мужу Рею.
— Ты была самой ослепительной женщиной в нашем клубе, — почти со слезами сказала Энн. — Как сейчас вижу вас с братом, танцующими на Рождество: ты в красном платье, помнишь, в том самом, с разрезом чуть не до пояса? На вас стоило посмотреть, когда вы танцевали вместе! Все мужчины в зале пускали слюни, глядя на твои ноги. Все мужчины в Денвере, но, конечно, за исключением моего Чарли, он-то никогда не бросил на тебя даже взгляда.
Карен слабо улыбнулась, спрятавшись за своей чашкой.
— Если тебя внимательно слушать, то в твоих речах можно выделить всего два главных слова: «красавица» и «Рей», — вздохнула Карен. — И то и другое уже в прошлом.
— Дай мне высказаться! — Голос Энн стал умоляющим. — Можно подумать, что тебе сто лет и заботит тебя лишь одна мысль: какой гроб себе выбрать! А тебе тридцать, разве это много? Мне уже стукнуло тридцать пять, и то возраст меня не остановил.
С этими словами Энн тяжело поднялась со стула и, положив руку на поясницу, проковыляла к плите, чтобы налить себе очередную чашку травяного чая.
Беременность сделала ее столь необъятной, что она с трудом дотянулась до чайника.
— Ты правильно рассуждаешь, — сказала Карен. — Но молодая я или старая.
Рея уже не вернуть. — Она произнесла имя мужа с таким глубоким благоговением, словно это было имя божества.
Энн тяжело вздохнула, потому что они говорили об этом уже несчетное число раз.
— Рей был моим братом, и я очень его любила, но, Карен, Рей умер. Он умер два года назад. Тебе пора начинать новую жизнь.
— Ты ничего не понимаешь обо мне и Рее. Мы были… С выражением высшей степени сочувствия на лице Энн взяла руку Карен в свою и крепко сжала — Я знаю, Рей был для тебя всем на свете, но у тебя еще кое-что осталось и для другого мужчины. Я подчеркиваю для живого мужчины — Ни за что! — прервала ее Карен — На свете нет такого человека, который мог бы сравниться с Реем, да я и не позволю никакому мужчине тягаться с ним Она резко встала из-за стола и подошла к окну — Никто не может понять. Мы с Реем были не только мужем и женой, мы были еще и деловыми партнерами. Мы были равными, у нас все было общим Рей спрашивал мое мнение обо всем, начиная с бизнеса и кончая цветом своих носков. С ним я чувствовала себя нужной. Ты можешь это понять? Я встречала многих мужчин до Рея и после него, и все они требовали от женщины одного чтобы она была хорошенькой и не вмешивалась в их дела. Как только ты начинаешь излагать мужчине свои взгляды на жизнь, он зовет официанта и просит подать счет — Ладно, — согласилась Энн, — я молчу Если это твоя судьба и ты готова совершить во имя Рея акт самосожжения, пусть будет так — Энн нерешительно посмотрела на спину невестки — Расскажи мне лучше о своей работе. Ее тон красноречивее любых слов говорил о том, что она думает об этой работе Карен рассмеялась — Ты, Энн, не из тех, кто скрывает свое мнение. Сначала тебе не нравится, что я люблю своего мужа, а потом ты показываешь, что не одобряешь мою работу — Думай что хочешь, но ты не заслужила того, чтобы оставаться вечной вдовой или уморить себя, печатая пустые бумажки Карен не могла сердиться на Энн, потому что Энн искренне верила в уникальность Карен, и это никак не зависело от их родственных отношений — Я вполне довольна своей работой, — сказала Карен и опять села к столу.
— У меня хорошие сослуживцы, и все идет прекрасно.
— Но наскучило, верно?
— Не слишком, но чуть-чуть, — согласилась Карен.
— Тогда почему бы тебе не уйти? — И прежде чем Карен успела ответить, Энн предостерегающе подняла руку. — Сразу приношу свои извинения. Не мое дело, если ты со своим умом хочешь похоронить себя в каком-то машбюро. — Взгляд Энн оживился. — Как бы там ни было, расскажи мне о вашем божественном, неотразимом боссе. Как поживает этот красавец?
