Лёд и пламя 1-2 - [4]

Несколько дней назад Ли зашел за Хьюстон, чтобы вместе пойти на чай. Поскольку Опал дома не было, а мистер Гейтс работал, Блейр предоставилась возможность немного поговорить с Ли, пока Хьюстон заканчивала одеваться – ей всегда требовалась целая вечность, чтобы затянуться в кокон из шелка и кружев, обычно служивший ей платьем.

Блейр подумала, что они смогут найти общую тему для разговора, поскольку оба они – врачи, и в его отношении к ней исчезнет прежняя враждебность.

– Со следующего месяца я начинаю работать в больнице св. Иосифа, – начала она, когда они расположились в малой гостиной. – Эта больница считается прекрасной.

Лиандер лишь посмотрел на нее своим пронизывающим взглядом, который она помнила с детства. Невозможно было угадать, о чем он думает.

– Интересно, – продолжала она, – позволят ли мне сопровождать тебя во время обходов в нашей городской больнице? Может быть, ты обратишь мое внимание на то, что пригодится мне в дальнейшем обучении?

Прежде чем ответить. Ли молчал возмутительно долго.

– Не думаю, что тебе это разрешат, – это было все, что он сказал.

– Я считала, что между врачами…

– Не уверен, что совет директоров посчитает женщину достаточно квалифицированным специалистом. Я, пожалуй, мог бы провести тебя в женскую клинику.

В школе их предупреждали: время от времени они будут сталкиваться с подобным обращением.

– Тебя, возможно, удивит, что я собираюсь специализироваться в полостной хирургии. Не все женщины-врачи хотят быть повивальными бабками.

Лиандер поднял одну бровь и оглядел Блейр с ног до головы все в той же раздражающей ее манере. «Видимо, все мужчины Чандлера считают женщин слабоумными существами, удел которых сидеть дома», – подумала Блейр.

И все же она не собиралась осуждать его. В конце концов, они теперь взрослые, и надо забыть детскую неприязнь. Если этот человек нужен Хьюстон, пусть она его и получит – ей-то с ним жить не придется.

Но, проведя несколько дней с сестрой, Блейр начала ставить под сомнение саму мысль о возможности женитьбы Лиандера на Хьюстон, потому что в присутствии своего жениха Хьюстон была еще более сдержанной. Молодые люди разговаривали между собой редко, не склоняли друг к другу даже головы и не хихикали, как делает большинство помолвленных пар. «Они ведут себя не так, как я и Алан», – думала Блейр.

В этот вечер за обедом ситуация обострилась почти до крайности. Блейр устала от постоянных нравоучений Гейтса, она чувствовала себя больной, видя, как страдает сестра в ужасающей атмосфере морального давления. И когда Гейтс в очередной раз принялся читать нотации Блейр, она взорвалась и заявила, что он погубил жизнь Хьюстон, но с ней это не пройдет.

В ту же секунду Блейр пожалела о сказанном и хотела извиниться, но в дверях появился Лиандер Вестфилд, и все посмотрели на него так, словно в комнату вошел полубог. Хьюстон представилась Блейр в виде девы, предназначенной в жертву этому холодному, бесчувственному человеку. И, когда он посмел назвать Хьюстон своей невестой, будто уже заполучил ее, Блейр не выдержала и в слезах выбежала из-за стола.

Она не знала, сколько времени проплакала, когда к ней вошла мать, обняла и стала успокаивать ее, как ребенка.

– Скажи мне, что случилось, – прошептала Опал, гладя дочь по волосам. – Ты скучаешь по дядиному дому? Я знаю, что мистер Гейтс сделал твое пребывание здесь не слишком приятным, но он хотел как лучше: чтобы у тебя была семья, дети, он боится, что, если ты станешь врачом, никто не захочет на тебе жениться. Тебе осталось совсем немного побыть с нами, а потом ты вернешься к Генри и Фло и начнешь работать в больнице.

Слова матери вызвали у Блейр новый поток слез.

– Дело не во мне, – рыдала она. – Я могу уехать. Выбраться отсюда. Но Хьюстон! Она так несчастна, и все из-за меня. Я уехала и оставила ее с этим ужасным человеком, а теперь она так несчастлива.

– Блейр, – строго произнесла Опал, – мистер Гейтс мой муж, и, каким бы он ни был, я уважаю его и не позволю тебе говорить о нем в таком тоне.

Блейр подняла на мать заплаканные глаза:

– Я говорю не о нем. Да, он здесь, но Хьюстон может уехать отсюда. Я имела в виду Лиандера.

– Ли? – с удивлением переспросила Опал. – Но Лиандер такой милый мальчик. Да любая молодая леди Чандлера умирает от желания хотя бы потанцевать с ним, а Хьюстон выходит за него замуж. Не может быть, чтобы их брак так беспокоил тебя.

Блейр отодвинулась от матери.

– Я всегда была единственной, кто видел, что он представляет из себя на самом деле! Ты когда-нибудь наблюдала за Хьюстон, когда он рядом? Она же леденеет! Она сидит так, словно боится всего на свете, и его в частности. Хьюстон всегда весело проводила время, смеялась, а теперь она даже не улыбается. Ах, мама, как я жалею, что тогда уехала! Если бы я осталась, я бы не дала ей согласиться выйти за него.

Она придвинулась к матери и спрятала лицо в ее коленях. Опал улыбнулась, ей было приятно, что дочь выказывает такую заботу о сестре.

– Нет, ты все сделала правильно, – мягко сказала она. – Иначе ты бы стала такой же, как Хьюстон, и верила, что единственное, на что способна женщина, – это вести хозяйство в доме мужа, и тогда мир потерял бы прекрасного врача. Посмотри на меня, – она подняла лицо Блейр. – Мы не можем знать, как ведут себя Хьюстон и Ли, когда они наедине. Никто не знает личной жизни других людей. Полагаю, что и у тебя есть кое-какие секреты.