Лечение электричеством - [5]
— Я не сутенер! Я медик! Я могу тебе аппендицит вырезать! — Он вынул градусник из внутреннего кармана. — Вот, могу вставить.
Потом неожиданно смягчившись, прильнул к детине и протяжно, взасос поцеловал его в губы, пока тот не успел опомниться.
— Помнишь, я учил тебя быть нежным? Не нужны тебе никакие девочки. Пойдем ко мне.
Грабор с удовлетворением услышал, что стулья задвигались обратно. Люди смеялись. Он выпустил раскрасневшегося парня из своих объятий и потянулся за бокалом. Кто-то перехватил его руку, и Грабор увидел перед собой Большого Василия с обветренными, улыбающимися губами.
— Грабор, тут Поп взбеленился. Бегает по городку, собирается тебя убить.
ФРАГМЕНТ 6
На выходе из «Винстон» их внимание привлек стандартный плакат на простом листке бумаги, прилепленный на стекло изолентой. «Пропала собака…» «Разыскивается полицией…» «Вышел из дома и не вернулся…» Последний вариант в сегодняшнем случае. Мужчина с большим лицом, едва вмещающимся в фотоснимок, вопрошал тревожно напечатанными буквами: «Вы меня не встречали?» Крупная, тяжелая голова, узко посаженные глаза, вросшие мочки ушей, форма одной из ноздрей отличается от другой из-за перенесенной травмы. Хьюго Ореллана, место рождения Эль-Сальвадор, 11.3.1958, 41 год, рост: 5′6″, вес: 200 фунтов, глаза и волосы: карие, ушел из Карпентерсвилла, штат Иллинойс 30 июня 1986 года, тринадцать лет назад.
— Как хорошо, что мы его никогда не встречали, — сказал Грабор.
— А у нас с тобой морды еще похлеще будут, — рассмеялся Большой Василий.
ФРАГМЕНТ 7
Они вышли из бара, и Грабор тут же поскользнулся. Размашисто, неловко он растянулся на льду у самого порога. Василий помог ему подняться, и они пошли в сторону русского магазина.
— Это чтобы сегодняшний день хорошо запомнился, — сказал Грабор отряхиваясь и добавил: — Отелло толстожопый. Давай ему нож подарим. Пусть зарежет меня. Не хочу быть задушенным, как баба.
Поп попался им на пути возле самой лавки — не то чтоб вырос из-под земли, а скорее соскользнул со стены в виде бесформенной трясущейся тени. Было понятно, что он очень пьян и совсем недавно плакал. Его крупные картофельные черты лица распухли от слез, почти скрыв в себе маленькие голубые глазки. Он шел навстречу Василию и Грабору, но, казалось, не замечал их. Он разговаривал сам с собой, чувствовалось, что он несет в себе какую-то недавно открывшуюся ему правду. Что эта правда сама собой несет и его. Поравнявшись с ними, он вдруг тяжело качнулся в сторону Грабора и закричал, выплескивая глубину своего детского расстройства. Завизжал и заплакал.
— Это ты, это все ты, — он размахивал руками, надеясь ударить Грабора, но промахивался. — Медведь. Это твой медведь.
Падая под тяжестью его тела, Грабор успел заметить, что из соседней подворотни к ним быстрыми шагами приближается Хивук, что он быстро передвигает ногами и на одной из рук тащит за собой изогнутую мулатку Мишел, скользящую на платформах… Снегопад кружил во всех направлениях одновременно. Поп лежал на Граборе в ватной, неудобной для драки куртке, повторяя про медведей. Первый шлепок прилетел ему от Василия, хозяйский, дружелюбный шлепок ладонью по щеке. Поп откатился от Грабора, и Василий взял его сзади за плечи, пытаясь приподнять. Он не успел этого сделать, потому что Хивук, подоспевший к месту свалки, с разбегу въехал Попу в лицо мотоциклетным сапогом.
— Вот так, сука, — он был крайне ожесточен, и жестокость его была никому не понятна.
— Медведь, это его медведь, — рыдая, повторял Поп, он не ощущал боли.
Хивук пнул его по морде еще несколько раз. Невысокого роста, жилистый, упорный. Он был похож на Крокодила Данди: конфигурация тела, борода, количество знаний, модель поведения. Он самозабвенно любил жизнь, разбирался в мотогонках и подводной охоте, часто казался восторженным и даже ребячливым; торговал наркотиками, ворованными автомобилями… Кроме этого, он держал русский продовольственный магазин в их районе: зачем это было ему нужно?
Когда из соседних домов стали появляться люди, Грабор сидел на ступеньках чужого парадного, вступать в отношения с полицией ему не хотелось. Василий с Хивом там его и нашли.
— Я этот день запомню, — Большой Вас оттянул рукав ветровки. — Этот мудак укусил меня за плечо. Надо его сдать обратно в монастырь. Пусть научат правилам хорошего тона.
Мишел с ними не было. Полицейскую сирену они услышали, закрывая за собой входную дверь. Поднялись по темной винтовой лестнице на третий этаж, где Большой Василий последнее время жил с братьями. Света не было, хозяин дома отключил электричество за неуплату.
— Придется скоро съезжать, — сказал Василий. — Я тут весь личный состав отшкворил: агенты, инспектора, землевладельцы… Только почтальона пожалел. Ха-ха. А как удобно было. Спустился по лестнице — и на работе. Мы разоримся скоро.
— Я вашу лавку люблю, — сказал Грабор. — Рыба хорошая, конфеты…
ФРАГМЕНТ 8
В квартире горело несколько свечей, мужики сидели на кухне, играли в карты. Грабор увидел на стене лозунг, намалеванный им пару месяцев назад несмываемым фломастером. «Сквозь тернии к звездам». Подпись получилась размашистой, твердой, глупой.
Раньше мы воскуряли благовония в священных рощах, мирно пасли бизонов, прыгали через костры и коллективно купались голыми в зеркальных водоемах, а потом пришли цивилизаторы, крестоносцы… белые… Знакомая песенка, да? Я далек от идеализации язычества и гневного демонизма, плохо отношусь к жертвоприношениям, сниманию скальпов и отрубанию голов, но столь напористое продвижение рациональной цивилизации, которая может похвастаться чем угодно, но не глубиной мышления и бескорыстностью веры, постоянно ставит вопрос: «С кем вы, художники слова?».
Смешные, грустные, лиричные рассказы Вадима Месяца, продолжающие традиции Сергея Довлатова, – о бесконечном празднике жизни, который начался в семидесятые в Сибири, продолжился в перестроечной Москве и перешел в приключения на Диком Западе, о счастье, которое всегда с тобой, об одиночестве, которое можно скрыть, улыбнувшись.
«Искушение архангела Гройса» вначале кажется забавной историей бизнесмена, который бежал из России в Белоруссию и неожиданно попал в советское прошлое. Но мирные окрестности Мяделя становятся все удивительнее, а события, происходящие с героем, все страннее и загадочнее… Роман Вадима Месяца, философский и приключенческий, сатирический и лирический, – это прощание с прошлым и встреча будущего.
«Вечный изгнанник», «самый знаменитый тунеядец», «поэт без пьедестала» — за 25 лет после смерти Бродского о нем и его творчестве сказано так много, что и добавить нечего. И вот — появление такой «тарантиновской» книжки, написанной автором следующего поколения. Новая книга Вадима Месяца «Дядя Джо. Роман с Бродским» раскрывает неизвестные страницы из жизни Нобелевского лауреата, намекает на то, что реальность могла быть совершенно иной. Несмотря на авантюрность и даже фантастичность сюжета, роман — автобиографичен.
Журналистка Эбба Линдквист переживает личностный кризис – она, специалист по семейным отношениям, образцовая жена и мать, поддается влечению к вновь возникшему в ее жизни кумиру юности, некогда популярному рок-музыканту. Ради него она бросает все, чего достигла за эти годы и что так яро отстаивала. Но отношения с человеком, чья жизненная позиция слишком сильно отличается от того, к чему она привыкла, не складываются гармонично. Доходит до того, что Эббе приходится посещать психотерапевта. И тут она получает заказ – написать статью об отношениях в длиною в жизнь.
Истории о том, как жизнь становится смертью и как после смерти все только начинается. Перерождение во всех его немыслимых формах. Черный юмор и бесконечная надежда.
Рассказ о том, как прогулка по морскому побережью превращается в жизненный путь.
Однажды окружающий мир начинает рушиться. Незнакомые места и странные персонажи вытесняют привычную реальность. Страх поглощает и очень хочется вернуться к привычной жизни. Но есть ли куда возвращаться?
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.