Лечение электричеством - [2]
Грабор чувствовал, когда Лизонька пьяна, а когда не просто пьяна. Он изучил весь регистр ее состояний. Вдаваться в детали ему не хотелось, но он понимал, что для достижения результата она использует самые разные препараты. «Сейчас в цене альфафитопротеин, из плода выкидыша, абортивный материал. Один грамм — миллион долларов. Берешь?» «Я спасла своего шефа, его самолет должен был разбиться, я как почувствовала — он хотел лететь через Швейцарию, я нарочно дала другой рейс…» «Мальчик, сегодня был удивительный вечер: друзья, Наташка, один оперный певец… Мой бывший… Я тебе до этого не говорила… Ты же знаешь, что я пою… Я неплохо пою… Он исполнил арию из Фауста, я глотнула „Хеннесси“ и повторила меццо-сопрано… Я смогла, подхватила. В доме полопалась посуда. Мне никогда не повторить такого…» «Уснула на дне бассейна, спасибо, разбудили…» «Угнали машину, менты нашли кокс под передней панелью… Кто подсунул?» «Я художница, меня попросили, я делаю. Обещали всего десять штук. Меня теперь судят за подделку Рембрандта… Хрен им с маслом… Художник всегда жертва мошенничества…» «Я тут курить выхожу в подвальчик, на уровне ног, и видела башмаки, как у старика Хоттабыча: волшебные, с загнутыми носами — он сейчас передо мною, пришел в наш магазин — от индусов может закружиться голова, давай, я через часик перезвоню…» «Ой, как интересно, у меня сегодня день рождения… Да? В один день? Как интересно…»
Даже из тюрьмы она позвонила первый раз именно Грабору в Нью-Йорк, попросила, чтобы он поискал кого-нибудь в помощь — ее нужно было выкупить. Под утро была дома: пела, смеялась. Счастье всегда на месте. Ей всегда было нужно куда-нибудь помчаться, поехать, сорваться с места. Любимое действие. Куда угодно, но помчаться. На океан, за коньяком, на помощь кому-нибудь: вокруг нее вились какие-то беглые наложницы, неизлечимые наркоманы… Всех встреченных на пути она пыталась вовлечь в свое мчание, включала в свой бред. Кличкой ее было слово Толстяк — Грабор не был уверен, он ли эту кличку придумал. Прозвище не соответствовало реальным объемам ее форм, но за Лизонькой оно удержалось надолго, навсегда. Ей и самой это нравилось. Она подписывала открытки не иначе как «Толстячок», могла представиться так по телефону незнакомым людям. Лизонька Толстяк… Нормально.
Она была крупной женщиной славянского типа, немного рыхловатой, мягкой, уютной — при ее сверхзвуковой подвижности величие тела только придавало шарма. Правильные черты лица, тоненький носик, большой накрашенный рот с красивыми зубами… В меру манерности, в меру натуральности: она нравилась мужчинам и использовала это без стеснения. Никакого собственного жилья у нее не было. В начале их романа (три года назад) она снимала красивые квартиры, но что-то случилось: то ли выгонял хозяин, то ли перестал платить спонсор. Она позвонила, подробно рассказывая, какую орехово-дубовую мебель она дарит сейчас друзьям и выставляет на улицу. Их разговор скоро перешел в область телефонного секса, и наутро она прилетела из Сан-Хосе в Нью-Йорк. Примчалась, хотела остаться, не получилось. В Калифорнии она теперь жила у подружек, перемещаясь от одной к другой вместе со своим попугаем в высокой железной клетке, несколькими картинами, написанными ею в более спокойные времена, и очень ограниченным гардеробом. Шмутья у нее было на удивление мало, но она могла преподнести себя эффектно в любом наряде. С подружками через несколько месяцев ссорилась (или попугай доставал их своими криками), после чего переезжала к кому-нибудь другому. Жила на чужой яхте, одно время катались с места на место в большом разрисованном автобусе с какими-то престарелыми хиппи, пока и эта идея себя не исчерпала.
О ее прошлом Грабор знал мало. Родители давно были разведены, о матери она отзывалась пренебрежительно, отца вспомнила только в тот день, когда он умер. Еще была сестра: Лизонька показывала фотографию молодой полуголой девушки, упавшей на неостриженную гриву сверкающего коня. Был луг в росе и тумане. Волосы девушки свивались с желтой гривой животного. Конь сохранял совершенство, сестра еще не достигла совершеннолетия. Единственным родственником, о котором она отзывалась тепло, была ее бабушка. Бабушка обладала какими-то волшебными свойствами и когда-то предсказала ей ее судьбу от точки до точки. Лизонька утверждала, что все с ней так и происходит. Еще с ней несколько лет назад случилась трагедия, жуткая история, хотя она старалась об этом не рассказывать. Грабор постоянно чувствовал в ней этот надрыв. У нее был роман с известным танцовщиком из «Американ Балет Театр» и «Нью-Йорк Сити Балет», звездой первой величины, очень влиятельным и богатым человеком: она забеременела, отважилась на роды, родила ему двух мальчиков-близнецов. Они погибли в автомобильной катастрофе под Вашингтоном через восемнадцать месяцев. Она вспоминала слова «лимузин», «аэропорт», «опоздание» — большего добиться было невозможно. Он видел фотографию двойняшек, запиханных за пластик ее кошелька вместе с карточкой водительских прав и визиткой танцора. Грабор избегал любых расспросов, ему казалось, что она теперь во всем ищет трагедии, что только драматизация придает смысл ее существованию и дает возможность его продолжения. Даже в выборе любовника на другой стороне континента было что-то излишне романтическое и безысходное. Лизоньке нравилось ставить перед собой невыполнимые задачи и жить в чарующей гибельности своих проектов. С другой стороны, их существование озарялось хорошей интригой, поддерживалось то, что можно назвать страстью, любовью, безумием.
Смешные, грустные, лиричные рассказы Вадима Месяца, продолжающие традиции Сергея Довлатова, – о бесконечном празднике жизни, который начался в семидесятые в Сибири, продолжился в перестроечной Москве и перешел в приключения на Диком Западе, о счастье, которое всегда с тобой, об одиночестве, которое можно скрыть, улыбнувшись.
Раньше мы воскуряли благовония в священных рощах, мирно пасли бизонов, прыгали через костры и коллективно купались голыми в зеркальных водоемах, а потом пришли цивилизаторы, крестоносцы… белые… Знакомая песенка, да? Я далек от идеализации язычества и гневного демонизма, плохо отношусь к жертвоприношениям, сниманию скальпов и отрубанию голов, но столь напористое продвижение рациональной цивилизации, которая может похвастаться чем угодно, но не глубиной мышления и бескорыстностью веры, постоянно ставит вопрос: «С кем вы, художники слова?».
«Вечный изгнанник», «самый знаменитый тунеядец», «поэт без пьедестала» — за 25 лет после смерти Бродского о нем и его творчестве сказано так много, что и добавить нечего. И вот — появление такой «тарантиновской» книжки, написанной автором следующего поколения. Новая книга Вадима Месяца «Дядя Джо. Роман с Бродским» раскрывает неизвестные страницы из жизни Нобелевского лауреата, намекает на то, что реальность могла быть совершенно иной. Несмотря на авантюрность и даже фантастичность сюжета, роман — автобиографичен.
«Искушение архангела Гройса» вначале кажется забавной историей бизнесмена, который бежал из России в Белоруссию и неожиданно попал в советское прошлое. Но мирные окрестности Мяделя становятся все удивительнее, а события, происходящие с героем, все страннее и загадочнее… Роман Вадима Месяца, философский и приключенческий, сатирический и лирический, – это прощание с прошлым и встреча будущего.
Внимание: данный сборник рецептов чуть более чем полностью насыщен оголтелым мужским шовинизмом, нетолерантностью и вредным чревоугодием.
Автор книги – врач-терапевт, родившийся в Баку и работавший в Азербайджане, Татарстане, Израиле и, наконец, в Штатах, где и трудится по сей день. Жизнь врача повседневно испытывала на прочность и требовала разрядки в виде путешествий, художественной фотографии, занятий живописью, охоты, рыбалки и пр., а все увиденное и пережитое складывалось в короткие рассказы и миниатюры о больницах, врачах и их пациентах, а также о разных городах и странах, о службе в израильской армии, о джазе, любви, кулинарии и вообще обо всем на свете.
Захватывающие, почти детективные сюжеты трех маленьких, но емких по содержанию романов до конца, до последней строчки держат читателя в напряжении. Эти романы по жанру исторические, но история, придавая повествованию некую достоверность, служит лишь фоном для искусно сплетенной интриги. Герои Лажесс — люди мужественные и обаятельные, и следить за развитием их характеров, противоречивых и не лишенных недостатков, не только любопытно, но и поучительно.
В романе автор изобразил начало нового века с его сплетением событий, смыслов, мировоззрений и с утверждением новых порядков, противных человеческой натуре. Всесильный и переменчивый океан становится частью судеб людей и олицетворяет беспощадную и в то же время живительную стихию, перед которой рассыпаются амбиции человечества, словно песчаные замки, – стихию, которая служит напоминанием о подлинной природе вещей и происхождении человека. Древние легенды непокорных племен оживают на страницах книги, и мы видим, куда ведет путь сопротивления, а куда – всеобщий страх. Вне зависимости от того, в какой стране находятся герои, каждый из них должен сделать свой собственный выбор в условиях, когда реальность искажена, а истина сокрыта, – но при этом везде они встречают людей сильных духом и готовых прийти на помощь в час нужды. Главный герой, врач и вечный искатель, дерзает побороть неизлечимую болезнь – во имя любви.
Настоящая монография представляет собой биографическое исследование двух древних родов Ярославской области – Добронравиных и Головщиковых, породнившихся в 1898 году. Старая семейная фотография начала ХХ века, бережно хранимая потомками, вызвала у автора неподдельный интерес и желание узнать о жизненном пути изображённых на ней людей. Летопись удивительных, а иногда и трагических судеб разворачивается на фоне исторических событий Ярославского края на протяжении трёх столетий. В книгу вошли многочисленные архивные и печатные материалы, воспоминания родственников, фотографии, а также родословные схемы.
Люси Даймонд – автор бестселлеров Sunday Times. «Кое-что по секрету» – история о семейных тайнах, скандалах, любви и преданности. Секреты вскрываются один за другим, поэтому семье Мортимеров придется принять ряд непростых решений. Это лето навсегда изменит их жизнь. Семейная история, которая заставит вас смеяться, негодовать, сочувствовать героям. Фрэнки Карлайл едет в Йоркшир, чтобы познакомиться со своим биологическим отцом. Девушка и не подозревала, что выбрала для этого самый неудачный день – пятидесятилетний юбилей его свадьбы.