Лечебный факультет, или Спасти лягушку - [5]

Она как раз сидит впереди. Знакомьтесь: красавица и умница Саран Тогутаева. Из-под ее халата струится что- то воздушное и фиолетовое. Саран проницательна, глубока, обременена житейской прожженностью. Это видно даже на очень молодом лице. В ней угадывается специфическая буддийская тишина. Даже вспылить по-человечески Саран не может. Если кому-то и надает — то по делу. Внешне Тогутаева похожа на обольстительную китаянку-мафиози из американского кино. Особенно с этими круглыми серьгами.

Круг землячества замыкает девушка с интересным творческим псевдонимом — Саяна. На самом деле Саяну зовут не менее экзотично — Акылай. Я попробую ее описать, хотя внешность в ней не главное. Итак, у Саяны замысловатая прическа с торчащими в разные стороны прядями (за это она будет еще долго получать), красные брюки в клеточку, бирюзовый лак на ногтях. Она спокойна, умна, необычна. Поразительно талантливый человек. Спустя пять лет двадцатишестилетняя Саяна станет одним из самых известных в России современных художников. Уже скоро преподавательница биологии начнет называть ее — «Наша богема».

Дальше сидят Саша Морозова и Лена Воронцова. На каждой — синтетическая мини-юбка и дырявые колготки. Эти две — мои главные ненавистницы. Естественные классовые враги. То есть для меня они не враги, но я для них — враг. При взгляде на них в голове сразу возникает череда надуманных образов: полупьяные отцы, агрессивно командующие женами, мнущие в зубах папиросу и источающие смешанный запах пива и пота. Сразу кажется, что на кухне хлопочет усталая, когда-то кокетливая, а сейчас — располневшая и потрепанная мать, а по обклеенной маловыразительными обоями квартире расползается запах жареного лука. Вот маленькая Лена, вот маленькая Саша — они бегают по дворам, играют с другими детьми, харизматично и легко устанавливают свой авторитет, шутят так, как ругается их папаша, ввергают в шок, учатся обманывать, флиртовать, курить взатяжку, пить дешевые коктейли, врать в глаза, обнажать еще не выросшую грудь, унижать мальчиков…

Однажды на гистологии профессор Рубильников спросит: «Где ты родилась, Форель?» А я нервно проглочу слюну. Дело в том, что предыдущие ответы звучали так: «В Пушкино», «В Осетии», «В Калуге». Я же появилась на свет в третьем доме по Кутузовскому проспекту? Мне будет это сложно вспомнить. Зато сразу вспомнится, как Морозова с Воронцовой зло покосились на мой толстенький переводной роман под мышкой и на розовые сапоги из Амстердама, а потом — на случайно оброненную мною фразу, которая почему-то показалась им смешной: «Как говорил Декарт…» Да, и вправду — дебильная фраза. Короче, я их и так достаточно разозлила.

— Как где? В роддоме!

Затем — Коля Игнатьев и Вова Власов. На первый взгляд кажется, что они — равны. Оба бриты налысо, грубы, не брезгуют крепким словом. От них разит драматической детской дворовостью. Носят спортивную одежду. Прямо в аудитории играются с раскладными ножами- бабочками. Прицениваются к девчонкам. В полный голос обсуждают достоинства Сараниной груди. Эти парни сразу подружились (хоть и ненадолго). Саяна и я смотрим на них с опаской. Морозова и Лена — с неприкрытым интересом. Нанзат издалека прислушивается к их разговорам и пискляво хихикает в знак лояльности. Вова толкает Колю в бок и говорит:

— Слышь, лысый, нормалек тут атмосферка…

Потом окажется, что Коля — потомственный уголовник, а Вова — парень из интеллигентной семьи преподавателей филологии.

Чуть южнее расположилась Ритка Асурова. У нее неровная бронзовая кожа; такой оттенок встречается при постоянной проверке на прочность собственной печени. Вдоль восточных скул — точечки болезненного румянца. Немного липких прозрачных капель влаги в уголках глаз. На ней — очки в крупной оправе, майка с надписью: «Я переспал со своей няней!» Эту девушку я однажды полюблю. Она чувствительна, смешна, трогательна. Ее отец — Авархан Магомедович Асуров — один из блестящих хирургов Кавказа. Он наверняка и не догадывается, что в данный момент его дочь мертвеет в душной аудитории, понимая, что накануне явно перебрала.

Первый ряд начинается с Леши Короткова. Он — главный отличник. Из врачебной семьи. Умный, тактичный, добрый. Эдакий Дядя Степа — супермен. Положительный во всех смыслах и привлекательный внешне. Эталон сына, зятя, мужа. В каждом медицинском обязательно один такой присутствует. Будь то Леша Короткое или какой-нибудь Женя Иванов — он непременно выбелит своей небесной идеальностью мрак всеобщей беспринципности. Он будет вежлив, адекватен, спокоен. Поразительно точно станет реагировать на нелепости других, подбирать до гениальности правильные слова. Умело и ненавязчиво проигнорирует чужие слабости. В нужных местах — метко и многозначительно промолчит. Я бы даже сказала — прикроет. Никого никогда не осудит. Готова поспорить — из всех моих одногруппников только реальный прототип Леши Короткова прочтет эти строки. Такие, как Леша, со всеми ладят. Их уважают бандиты и тихони. Девочки сходят по ним с ума, на них не нарадуются преподаватели, а их пациенты непременно пытаются поцеловать им руки. Как и все остальные студенты-медики, Леша будет пить какую-нибудь дешевую дрянь и даже немного злословить. Спишет как минимум один тест. Заплатит за экзамен от безысходности. Но это — неважно. Это мелочи, которые абсолютно ни о чем не говорят. В конце концов, Этот парень — тоже человек.