Лебединое озеро - [55]

— Есть, — готовно отозвался Галеев, подойдя к судейскому постаменту, скрывающему его от заседателей по шею. — Отзыв авторов изобретения — пустые отговорки, чепуха. Он никак не опровергает того, что описание изобретения лживо и невежественно, а само изобретение неосуществимо.

— Допустим, — согласился Константин. — Какой признак изобретения конкретно вас не устраивает?

— Я критикую всё! — заволновался Галеев. — Изобретение совершенно бесполезно. Предложенное устройство нельзя использовать в качестве эталона. Это глупость. Там не цилиндр будет отражать, а трубы, которые к нему подходят.

— Подождите, — остановил старика Константин. — Мы не будем оценивать пользу предложенного устройства. Послушайте внимательно вопрос: какой признак изобретения вы считаете неверным и почему?

— Неверно всё устройство! Оно ложное!

— Хорошо, — сказал Константин, которому это слово, видимо, нравилось. — Устройство по изобретению можно изготовить? Оно будет выполнять функцию изменения уровня отражённой мощности?

— Изготовить устройство, конечно, можно! И оно, конечно, будет менять уровни отражения. Но измерять с его помощью нельзя! Глупо и бесполезно, — развёл руками Галеев.

— Вакиль Галиуллович, я вас понял, — сказал Константин. — Вы апеллируете к старым советским временам, где полагалось доказывать полезность изобретения. Законодательство изменилось. Мы руководствуемся требованиями закона 2003-го года, по которому полезность изобретений доказывать не требуется.

— То есть сегодня можно патентовать любую безделицу? — спросил ошарашенный старик.

— Нет, не любую, — терпеливо втолковывал патентовед. — У изобретения должен быть прототип. Должны быть отличия от прототипа. Изобретение должно быть промышленно применимо. То есть должно быть показано, что устройство можно изготовить известными технологическими приёмами. Что оно сможет работать. И что его работа не противоречит фундаментальным физическим принципам.

— Исходя из известных на сегодня технологий и материалов, можно изготовить предложенное работающее устройство? — подключился помогать Константину пухлый малый в водолазке.

— Изготовить можно. И работать оно будет, но это бесполезный труд, — повторил слегка ошарашенный старик.

— Работоспособность устройства противоречит законам сохранения, другим фундаментальным принципам? — продолжил малый.

— Нет, фундаментальным не противоречит.

Галеев обиженно отвернулся от толстяка и по-свойски подпёр грудью судейский стол ближе к Константину:

— Я двадцать лет был патентоведом у себя в институте, старый закон знаю на зубок. И у вас был долго членом контрольного совета. Не знал, что в новом законе не сказано про пользу. К сожалению, не знал.

— Про пользу изобретений должны думать предприниматели, — ответил старику Константин, никак не выказав, принимает он его за своего или нет. — А нам требуется установить промышленную применимость. Хочу вам пояснить, что поданное возражение заявитель может отозвать на любом этапе рассмотрения. Вакиль Галиуллович, не хотите отозвать своё возражение?

— Нет, — насупился старик. — Отзывать я ничего не буду. Пусть остаётся в деле.

— Хорошо, — ввернул любимое словцо Константин. — У авторов вопросов нет? Тогда обсуждение прекращаем. Прерываемся для принятия решения.

Медленно по началу раскручивавшееся заседание стремительно завершалось. Необходимые формальности были соблюдены, а решение у патентоведов было готово заранее.

Удалившаяся за перегородку тройка через минуту вышла, и Константин объявил:

— Возражение по патенту на изобретение отклонено. Патент на изобретение признан действующим. Заседание коллегии объявляю закрытым.

— Эмоции. Одни эмоции, — присутствующие услышали разговаривающего с собой расстроенного старика. — По другим будет то же самое. Всё бесполезно.

— Гостям предлагаю сдать мне пропуска для отметки и подняться за ними на пятый этаж, — объявил Константин.

Поднимаясь, Борцов с Кузнецовым слышали за спиной продолжающего бормотать Галеева, который не поехал на лифте, а тянулся по лестнице вслед за ними…

Речные пейзажи, которые даже в городе хороши, мешали Саше завершить заочную разборку с Галеевым. Естественные красоты прерывали поток мыслей, словно убеждали, что они важнее людской суеты, да ещё по такому вроде бы искусственному недоразумению, выросшему на дрожжах стариковских обид.

Рассыпав вчерашнюю картинку, Борцов всё-таки заставил себя сосредоточиться на той мысли, что называющий себя радиофизиком и создателем измерительных полигонов старичок создавал эти самые полигоны больше на бумаге, чем на практике. Галеев в Сашином представлении оказывался ближе к людям, не наученным, не способным и не умеющим работать руками самостоятельно, зато умеющим ловко изворачиваться и устраиваться в жизни, пряча за искусной и агрессивной неправдой свою никчёмность. Такие люди, вооружённые голым книжным знанием, со многими практическими вопросами обращаются как с «чёрным ящиком», не до конца разбираясь в его содержимом, не умея собрать и наладить его работу, а зная только входящие и выходящие из работающего ящика ниточки, за которые можно дёргать и смотреть, что получается, чтобы понять, за что дергать нельзя, а за что можно, — и считают себя по этой последней причине вправе руководить и поучать других.