Лебединая песня - [37]

Шрифт
Интервал

И хлынул дождь, струясь сплошной
Непроницаемой стеной.
20
Поток потряс мою тюрьму…
И, как случилось – не пойму,
Но в мертвый мир, в мой мир утрат,
Такой проникнул аромат,
Какой лишь редко, лишь тайком
Живым и радостным знаком.
И чудилось так сладко мне,
Что песнь я слышу в полусне:
Так эльф беспечный, жизнь любя,
Поет бездумно, про себя…
Еще мгновенье, – и постиг
Я пробужденья светлый миг.
21
Уж въявь, у самой головы
Я слышал тихий шум травы;
Персты прохладные дождя,
Сухие губы холодя,
Снимали с них запретный знак
Печати смертной… Тяжкий мрак
Упал с очей… И, как мечту,
Я видел яблони в цвету,
Сверканье капель дождевых,
И трепет пятен световых,
И высь, синее бирюзы;
Вдали терялся гул грозы;
И орошенный ливнем сад
Свой благовонный вздох был рад
Прислать к надгробью моему…
И, как случилось, – не пойму, –
Но я, вдохнув тот аромат,
Души почувствовал возврат.
22
Вскочил я… Крикнул… Страстно дик
Был голос мой. Подобный клик
Мог кинуть в дали, до небес
Лишь тот, кто умер… и воскрес.
Я, как безумный, ликовал:
Руками страстно обвивал
Стволы деревьев; бархат трав
Лелеял, вновь к земле припав;
Опять поднявшись, вновь ласкал
Листву кустов и камни скал,
И, руки к небу вознося,
Смеялся я, смеялся я.
23
Смеялся я, пока прилив
Рыданий, горло захватив.
Не стиснул груди. Перебой
Мне сердце сжал… И сам собой
Нежданно хлынул из очей
Горячих слез живой ручей…
А с ним безудержна была
Молитвы пламенной хвала.
24
Ты, Боже, славен и велик.
Ты в жизни мира – многолик, –
Но Образ Твой я обрету
Везде, как свет и красоту.
Пройдешь ли, над травой скользя,
Мне в ней сверкнет Твоя стезя;
На самый тихий шепот
Твой Я отзовусь мечтой живой;
В глухой ночи и светлым днем,
Идя всегда Твоим путем,
Везде я к сердцу Твоему
Уста молитвенно прижму.
25
Ведь если мир Твой и широк,
Не шире сердца он; высок
Небесный купол, но и тот
Не выше, чем души полет.
И сердце чуткое, горя,
Раздвинет сушу и моря,
А бездну неба рассечет
Души дерзающей полет,
И явит миру – Лик Творца…
Тому ж, кто Божьего Лица
Не отразил, – беда тому…
И сердце тусклое ему,
Соединясь в урочный срок,
Расплющат Запад и Восток,
Его задавит свод небес
За то, что в мире, средь чудес,
Душою мелкой не умел
Постичь он чуда Божьих дел.
19 марта 1940, Нью-Йорк

Еще от автора Георгий Владимирович Голохвастов
Стихотворения и сонеты

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Гибель Атлантиды: Стихотворения. Поэма

Русский американский поэт первой волны эмиграции Георгий Голохвастов (1882–1963) — автор многочисленных стихотворений (прежде всего — в жанре полусонета) и грандиозной поэмы «Гибель Атлантиды» (1938). Чрезвычайно богатое, насыщенное яркими оккультными красками мистическое ощущение допотопной эпохи, визионерски пережитое поэтом, кажется, подводит к пределу творчества в изображении древней жизни атлантов. Современники Голохвастова сравнивали его произведение с лучшими европейскими образцами эпического жанра: «Божественной комедией» Данте, «Освобожденным Иерусалимом» Тассо, «Потерянным Раем» Мильтона.


Любовный хлеб

Эдна Сент-Винсент Миллей (1892–1950) — первая поэтесса, получившая Пулитцеровскую премию; одна из самых знаменитых поэтов США XX века. Классическая по форме (преимущественно, сонеты), глубокая и необыкновенно смелая по содержанию, любовная и философская лирика Э. Миллей завоевала ей славу уже при жизни.Переводы из Эдны Сент-Винсент Миллей на русский язык немногочисленны. Наиболее удачными были переложения Михаила Зенкевича и Маргариты Алигер.Мария Редькина много лет переводит стихи Миллей. Её работу высоко оценили А. Штейнберг и А. Ревич, чьи семинары она посещала.


Рекомендуем почитать
Морозные узоры

Борис Садовской (1881-1952) — заметная фигура в истории литературы Серебряного века. До революции у него вышло 12 книг — поэзии, прозы, критических и полемических статей, исследовательских работ о русских поэтах. После 20-х гг. писательская судьба покрыта завесой. От расправы его уберегло забвение: никто не подозревал, что поэт жив.Настоящее издание включает в себя более 400 стихотворения, публикуются несобранные и неизданные стихи из частных архивов и дореволюционной периодики. Большой интерес представляют страницы биографии Садовского, впервые воссозданные на материале архива О.Г Шереметевой.В электронной версии дополнительно присутствуют стихотворения по непонятным причинам не вошедшие в  данное бумажное издание.


Нежнее неба

Николай Николаевич Минаев (1895–1967) – артист балета, политический преступник, виртуозный лирический поэт – за всю жизнь увидел напечатанными немногим более пятидесяти собственных стихотворений, что составляет меньше пяти процентов от чудом сохранившегося в архиве корпуса его текстов. Настоящая книга представляет читателю практически полный свод его лирики, снабженный подробными комментариями, где впервые – после десятилетий забвения – реконструируются эпизоды биографии самого Минаева и лиц из его ближайшего литературного окружения.Общая редакция, составление, подготовка текста, биографический очерк и комментарии: А.


Упрямый классик. Собрание стихотворений(1889–1934)

Дмитрий Петрович Шестаков (1869–1937) при жизни был известен как филолог-классик, переводчик и критик, хотя его первые поэтические опыты одобрил А. А. Фет. В книге с возможной полнотой собрано его оригинальное поэтическое наследие, включая наиболее значительную часть – стихотворения 1925–1934 гг., опубликованные лишь через много десятилетий после смерти автора. В основу издания легли материалы из РГБ и РГАЛИ. Около 200 стихотворений печатаются впервые.Составление и послесловие В. Э. Молодякова.


Рыцарь духа, или Парадокс эпигона

В настоящее издание вошли все стихотворения Сигизмунда Доминиковича Кржижановского (1886–1950), хранящиеся в РГАЛИ. Несмотря на несовершенство некоторых произведений, они представляют самостоятельный интерес для читателя. Почти каждое содержит темы и образы, позже развернувшиеся в зрелых прозаических произведениях. К тому же на материале поэзии Кржижановского виден и его основной приём совмещения разнообразных, порой далековатых смыслов культуры. Перед нами не только первые попытки движения в литературе, но и свидетельства серьёзного духовного пути, пройденного автором в начальный, киевский период творчества.