Льды Ктулху - [39]

Фредерикс знаком приказал своим спутникам остановиться поодаль.

— Похоже, здесь намечается представление, — объявил он. — Что ж, займем места в первом ряду.

Ни Василий, ни господин Грег не возражали.

Тем временем тот стюард, или кто он там, — тот, который командовал остальными, решительно постучал в дверь.

— Плиз, оупен, — а потом для верности повторил на русском. — Пжалуйста, откройите.

Его русский был таким беспомощным, что Василий едва сдержал смех.

— Во-первых, я могу не знать английского, — донеслось из-за двери. — А во-вторых, я не собираюсь вам открывать! С какой стати! Каюта является моей суверенной территорией. Я, точнее, мое партийное руководство, заплатило за нее, и вы не имеете правда вторгаться ко мне. Это равносильно объявлению войны.

— Ви залить нижнюю кают, — продолжал стюард.

— Ничего не знаю. У меня все в порядке. А после вашего прошлого вторжения я… — дальше все прозвучало слишком неразборчиво.

— Ешли вы не открывать, мы ломать дверь…

— Похоже, ваш гений решил затопить корабль, — усмехнулся Василий.

— Да, ситуация требует нашего поспешного вмешательства, — согласился Григорий Арсеньевич, — и, ни к кому конкретно не обращаясь, объявил: — Представление окончено, — а потом решительно подошел к собравшимся у дверей каюты. — Разрешите, милейшие…

Стюарды расступились.

Барон решительно постучал в дверь.

— Иваныч, хватит дурить, — приказал он. — Открывай…

— Не слышу!

— Если ты сейчас не откроешь, я прикажу взломать дверь, а потом тебе уши надеру! — рявкнул барон.

— А, это вы, Григорий Арсеньевич, — залепетали за дверью. — Не признал сразу, не признал… Долго жить будете. Вы бы сразу сказали, что это вы, я бы сразу дверь и открыл, а то ломать… ломать…

Послышался звук передвигаемой мебели.

— Я сейчас… сейчас… Просто, понимаете, пришлось запереться от этих варваров… — и вновь что-то заскрежетало самым неприятным образом. — Вот уже все… Открываю, открываю.

Дверь и в самом деле приоткрылась, но барон, не дожидаясь, пока она откроется до конца, пнул ее ногой. Та распахнулась. На пороге стоял Иван Иванович Троицкий. В этот раз он был в грязном белом халате, на носу поблескивало крошечное пенсне, а его длинные седые волосы стояли торчком, словно он только что получил разряд вольт в триста.

— Рад приветствовать вас, Григорий Арсеньевич. Разрешите полюбопытствовать, чем обязан вашему визиту? — и покосился на стюардов, словно только что их заметил.

— Судя по словам этих достойных моряков, — кивок в сторону стюардов, — вы, Иван Иванович, заливаете каюту внизу. Хотя, хоть убей, не понимаю, как такое может быть, — прибавил Григорий Арсеньевич себе под нос. — Ведь переборки водонепроницаемы. Впрочем, посмотрим, — и, решительным движением отодвинув в сторону профессора, он вошел в каюту.

Василий устремился за ним следом, а немец, только переступив порог, резко обернулся и захлопнул дверь перед носом членов команды, а потом для верности дважды повернул собачку замка.

— Вот и славно, трам-пам-пам, — заключил Григорий Арсеньевич после того, как бросил взгляд через плечо и убедился, что немец выполнил все четко. — Ну а теперь, Иван Иванович, проследуем в ванну. В первую очередь, нужно остановить потоп, а то эти варвары и в самом деле вломятся к вам в каюту.

Но «проследовать в ванну» оказалось не так уж просто. Сама по себе каюта была небольшой, и профессор использовал все свободные горизонтальные поверхности, чтобы разложить свои приборы, химические колбы, книги, большая часть которых лежала открытой, ощетинившись многочисленными закладками.

— Вижу, вы времени даром не теряете, — заметил Григорий Арсеньевич, пытаясь протиснуться мимо прибора, напоминавшего гигантский амперметр, и груды колб, реторт и прочей химической посуды. Вся она соединялась в странный перегонный аппарат, на выходе выдававший зеленоватую жидкость.

Ванна же являла собой поистине удивительное зрелище. Сама чугунная, она до краев была наполнена некой полупрозрачной зеленоватой субстанцией, напоминающей желе. Кран же оказался вывернут, и вода лилась прямо на пол ванной комнаты, в центре которой в полу было высверлено несколько отверстий.

— Что это такое, Иван Иванович? — в недоумении спросил Григорий Арсеньевич.

— Это? — профессор с удивлением уставился на отверстия в полу, как будто видел их в первый раз. — А… — протянул он, — это. Это слив.

— Но зачем?.. — начал было Григорий Арсеньевич, но профессор перебил его.

— Без слива никак нельзя. Вода слишком быстро накапливается.

Барон взглянул еще раз на затопленную ванную, потом прошествовал к двери и, открыв замок, распахнул ее. Стюарды были еще тут. Выудив из внутреннего кармана плаща пачку купюр, он протянул их старшему.

— Можете убирать, — а потом отступил в сторону, пропуская их в каюту.

Профессор попытался было загородить дорогу, крича что-то о великих научных достижениях, но Грег, подобравшись сзади, с легкостью подхватил его под мышки и отодвинул в сторону. Тем временем Григорий Арсеньевич вновь обратился к старшему стюарду.

— У вас здесь поблизости есть пустая каюта, где мы могли бы переговорить с профессором? — и он кивнул в сторону Троицкого, который все еще тщетно пытался освободиться из захвата немца.