ЛЧК - [21]

А, вот и Феликс!.. Идет, скользит, переливается… Увидел меня, остановился — узнал! — и, забыв про солидность и свой авторитет, бежит мне навстречу и поднимает хвост над головой, как знамя… А коты? Сидят, наблюдают, молчат — и немного завидуют Феликсу… Хотя чему завидовать? Проживите столько и ждите так, как этот старый кот, — и умейте терпеть, как он… Мы идем по лестнице, на глазах у всех он забегает вперед, оглядывается — пришли… и впереди у нас целый вечер.

Анемподист

Как вы догадываетесь, конечно, все эти коты и собаки, весьма приятные и интересные, нагулявшись за день, тянулись к дому, не только чтобы пообщаться. Что скрывать, обжоры страшные, и чем лучше их кормишь, тем больше они хотят. И тут главная надежда на пенсионный суп, а значит, хочешь не хочешь, надо идти в жэк… Скажу вам по секрету, я начальство не люблю, и, наверное, никогда не полюбил бы. Люди склонны думать, что, отдавая власть кому-то умному и сильному, освободят себе время для занятий более интересных и достойных, чем управление собой… печальная ошибка, все получилось совсем наоборот… лучше не будем об этом… Вообще-то никто из нашего дома, кроме «дяди», в жэк не ходил без особой надобности. Но от бесплатного супа трудно отказаться, когда под окном голодная орава, да и самому не помешает, тридцать пачек — хватит всем. И я иду… Вот и сегодня: нужна подпись начальника — стучусь к Анемподиету. «Входи». Пульт на столе, герой прижимает к уху миниатюрный транзисторный приемник.

— Во вру-ут… У самих-то миллионы в бедности живут. А я тебе — во-от, суп бесплатный выписываю, квартиру — любую… Слушай, напиши о нашей жизни, да так, чтобы им тошно стало…

— Так ведь запрещено.

— Не пишешь, потому что запрещено, а запрещено, потому что не пишешь… Чудно… — он хитровато смотрит на меня. Шутит. Молча протягиваю накладную.

— Слушай, — он откладывает ручку, — напиши про Бима, такой был пес!.. Я тебе не суп — что хочешь выпишу…

— Я не знал вашего Бима.

— Я тебе расскажу… — и он пересказывает всю историю.

— А если бы Бим был котом?

— Как котом?.. Разве кот меня ждал бы так?

— Может, и ждал… ходил бы — и заглядывал в окно…

— Ты это брось, не растравляй душу. А что? Может, и кот…

— Вот видите… а вы их истребляете…

— Во-первых, не истребление, а разумный отлов цельно-черных и чернопятенных особей… вот — методички, — он показывает клешней на груду тонких брошюрок на подоконнике, — во-вторых, доказано научно профессором, как его… жил у нас под горой, что особи эти выделяют вредоносное поле и тем самым препятствуют эффективному освоению счастья… а в-третьих… по данному вопросу обращайся к Гертруде, он специалист… — И понизив голос: Но лучше не шути с этим делом… Ну, так как?.. Про Бима, а?..

— Я подумаю…

А что?.. Наверное, хороший был пес. Я представил себе, как он ждал всю жизнь! — и так и не дождался, умирал мучительно, медленно… Как ужасно так умереть, когда впереди нет ни надежды, ни просвета…

— А как же запрет?

— Вот постановления ждем — про погоду, может, про нее тебе разрешат. Смотришь — и вторая ступень не за горами, тогда Бима протащим в печать… а пока между нами, понял?..

— Попробую… только не обещаю — как выйдет.

— Не говори даже-выйдет! Что я могу для тебя?

— Побольше света — писать трудно… и Блясову верните жилье.

— Тебе свет дам, а с Блясовым… что я скажу Гертруде?..

— Скажите, что эксперимент.

— А, эксперимент! Это дело, эксперимента у нас еще не было, — он оживился, притянул к себе пульт и стал орудовать…

Я вышел. Бим так Бим, мне это не противно, и Блясу помогу.

Дом Васи-англичанина

В один из теплых солнечных дней мы с Артистом и Кузей дошли до высокого берега, постояли — и решили спуститься на нижнюю дорогу, пойти по ней вдоль реки. Сказано — сделано, вот и пошли. Дорога была разбита, запущена, заросла травой, но много ли надо, чтобы пройти одному человеку, тем более этим проворным псам, им вообще не нужна дорога, их пути сложны, извилисты — от одного выдающегося предмета, будь то дерево, куст или камень, к другому, — и потому я скоро потерял обоих из виду и шел в полном одиночестве. Направо от дороги прибрежные кусты и деревья мокли в воде, налево был небольшой подъем и на склоне стояло несколько маленьких домиков, заброшенных, как и все в этом городе. Я никого не рассчитывал здесь встретить и потому удивился, когда увидел черного кота — он сидел на крыльце ближнего дома. Еще больше я удивился, когда узнал по глазам и тонкой фигуре нашего Васю-англичанина. Я подошел, а этот негодяй сделал вид, что никогда в жизни не встречал меня, не знает и знать не хочет, хотя только вчера я был у Ларисы и он сидел у меня на коленях… Домик, у которого мы стояли, был заброшен давно. Перед крыльцом валялись обломки мебели, раздавленный самовар, через трещины в меди проросла трава. Нежилые дома привлекали меня, и я решил войти.

Внутри было тихо, старые деревянные вещи стояли по углам, доживая век деревьев, которыми когда-то были. Круглый стол на одной толстой ноге завален кипами пыльных газет, с ними рядом примостился граненый стакан, две тарелки с истлевшими остатками еды… валялась вилка с костяной ручкой и ржавыми длинными зубьями-и ярко-желтая детская погремушка, которая среди этих серых и коричневых вещей выглядела наивно и дико… Стоял тяжелый сундук у стены, рядом диван с высокой спинкой и холмистым ложем, на котором вздыхать и ворочаться одному человеку. В углу шкаф приоткрыл дверцы, зазывая в свою темноту. Дерево потрескивало, шурша, точил его жук…