Лазурный мир - [62]

«Я уже «намагнитил» это железо, — сообщил Роджер Кельсо. — Замечаешь, что стержень указывает на север? Такой стержень называют «компасом», его можно использовать в навигационных целях. А теперь я поднесу его к концу катушки. Смотри, он вздрогнул! По проводам течет электричество!»

Скляр Хаст был чрезвычайно впечатлен. Кельсо продолжал: «Как я уже сказал, пока что это очень примитивное устройство. Со временем, когда у нас будет гораздо больше металла, я надеюсь соорудить закачивающие воду насосы с приводом от ветряков — или даже генератор, вырабатывающий электричество благодаря движению ветра. Но даже эта машина Роуса намекает на огромные возможности. Электричество позволит нам расщеплять морскую воду, получая кислоту из солей, а также щелочь с противоположными свойствами. Кислоту затем можно применять, генерируя более интенсивные потоки электричества — опять же, если удастся получить больше металла. Поэтому я постоянно спрашиваю себя: каким образом дикари нашли столько меди? Убивают ли они молодых крагенов? Мне так хочется найти ответ на этот вопрос, что я намерен посетить Дикие плоты и узнать их секрет».

«Нет-нет, — возразил Скляр Хаст. — Если тебя убьют, кто построит еще одну машину Роуса? Нет, Роджер Кельсо. Как писал Макартур в Мемуарах? «Нет незаменимых людей»? Неправда! Ты слишком важен, чтобы тобой можно было рисковать. Пошли на дикие острова помощников, но не подвергай опасности себя самого. Мы и так находимся в опасном положении, тебе нельзя умирать. Мы не можем себе позволить такую роскошь».

Кельсо неохотно согласился: «Если ты действительно так считаешь...»

Хаст вернулся на Новый плот и нашел Мерил Рохан. Он пригласил ее в небольшой коракл. Они проплыли на восток вдоль вереницы плотов, причалили к маленькому островку, плававшему чуть к югу от архипелага, выбрались на берег и присели под купой диких сахарных стеблей. «Здесь, — сказала Мерил, — мы построим наш дом. И здесь мы заведем детей».

Скляр Хаст вздохнул: «Вокруг так мирно, спокойно, красиво... Подумать только, какой бедлам сейчас творится на Родных плотах, где правит этот безумец!»

«Если бы только все могли жить и не мешать другим... Может быть, бедлам заложен в самой человеческой природе!»

«Возникает такое впечатление, — кивнул Хаст, пожевывая сахарный стебель. — Если мыслить логически, обитатели плотов должны быть меньше расположены к насилию. Первоплаватели бежали из Безумных Миров потому, что их подвергали преследованиям. Казалось бы, по прошествии двенадцати поколений их умеренность и терпимость должны проявиться в нас еще сильнее».

Мерил шаловливо рассмеялась: «Позволь мне изложить мою собственную теорию по поводу Первоплавателей». Она стала рассказывать. Поначалу ее слова забавляли Хаста, потом он перестал верить своим ушам и, наконец, возмутился: «О чем ты говоришь? Это же Первоплаватели! Наши предки! Ты и в самом деле инакомыслящая! Чему ты собираешься учить детей? Так или иначе, это просто смехотворно!»

«Не думаю. Слишком многое объясняется. Столько загадочных отрывков становятся понятными, приобретают смысл столько двусмысленных замечаний и странных сожалений...»

«Я отказываюсь этому верить! Ведь это... это...» Он не мог найти слов. Наконец он сказал: «Смотрю на тебя, наблюдаю за твоим лицом и знаю, что ты происходишь от Первоплавателей. Поэтому то, о чем ты говоришь, невозможно».

Мерил Рохан весело расхохоталась: «Подумай о другом. Если это так, Безумные Миры — не такие безумные, какими мы их представляли».

Скляр Хаст пожал плечами: «Мы никогда не узнаем наверняка — потому что никогда не сможем покинуть этот мир».

«Неужели? В один прекрасный день мы это сделаем. Не ты и не я, конечно, но, может быть, наши дети или их потомки. Они найдут Космический Корабль — будут нырять или опустят на дно какие-нибудь захваты и поднимут его на поверхность. Внимательно изучат его устройство. Может быть, они многому научатся — а может быть, ничему не научатся... Но подумай об этом! Может быть, они снова найдут способ летать в космосе — или, по меньшей мере, передать какое-нибудь сообщение на другие планеты!»

«Все может быть, — согласился Хаст. — Если твоя противоречащая всем традициям теория верна, если Первоплаватели были теми, за кого ты их принимаешь, такая цель заслуживает пристального внимания, — он снова вздохнул. — Ни ты, ни я никогда всего этого не увидим, не узнаем, оправдаются ли твои предположения. И, может быть, это только к лучшему».

Коракл двух помощников Роджера Кельсо, Карла Снайдера и Робла Бакстера, поплыл на запад к Диким плотам. Спустя девять суток они вернулись — изможденные, обожженные солнцем и торжествующие. Карл Снайдер отчитался перед советом старейшин: «Мы держались подальше от берега до наступления темноты. Дикари сидели вокруг костра и, пользуясь телескопом, мы могли их хорошо видеть. Несчастные люди! Грязные, голые, уродливые. Как только они заснули, мы приблизились и нашли место, где мы могли спрятать коракл и укрыться сами. Три дня мы наблюдали за дикарями. Их всего человек двадцать или тридцать. Они почти ничего не делают — только едят, спят, совокупляются и выплавляют медь. Сначала они пережигают кожуру губок, получая уголь. Этот уголь размалывают в мелкий порошок, в пыль — и погружают пыль в горшок, к которому присоединены меха. Они подкачивают воздух мехами, угольный порошок раскаляется докрасна и добела, после чего наконец испаряется, а на дне горшка остается медь».