Лазурная глубина - [4]

Рен прошептал ей на ухо:

- Давай сначала поедим, а потом уже займемся твоим воспитанием.

Они сидели на кухне. Ринар с аппетитом поглощал приготовленный девушкой поздний ужин, а Мари была взвинчена и напряжена. Рен бросал на нее насмешливые взгляды, наслаждаясь терзаниями девушки. Его голой женой, восседавшей на обнаженном рыжем мужике, любовались шестеро парней, не считая его людей, заставших ее в этом щепетильном виде. При одном воспоминании об этом Ринара снова охватил гнев. Его замораживающий взор окатил девушку ледяной волной.

- Ренчик, - подала голос Марисса, - Ты же обещал, что не будешь мне делать больно.

- Обещал? Я сказал, что постараюсь, если ты нарываться не будешь.

- Но, Рен...

- Так, я в душ. Завязывай тут со всем поскорее и в койку, - сухим тоном ответил ей Рен.

Он надеялся, что прохладная вода немножко охладит его ярость.

Закончив с посудой, Марисса направилась в спальню. Сердечко билось в груди, как испуганная птица. Она осторожно приоткрыла дверь комнаты. Никого. Только свет ночника освещал огромную, занимающую чуть ли не половину спальни кровать. Покрывало было снято. Одеяло приглашающее откинуто. "Ну и где мой Тиграшик? Чего он задумал, гаденыш?" - Мари проскользнула в помещение. Сильные мужские руки обхватили ее сзади, прижимая руки к бокам, и крепко стиснули. Мари вскрикнула от неожиданности.

- Ринар, ты меня напугал. Ну что за шутки?

- Я с тобой шутить и не собирался, - его низкий, чуть хрипловатый голос был полон угрозы.

Рен стащил, видимо, так и не сыгравшую задуманную роль, сорочку через голову девушки. Он свел ее запястья спереди и обвязал поясом от ее же халата. Марисса почувствовала, как по ее спине прогуливаются толпой мурашки. Мужчина провел жесткими ладонями по обнаженному телу дрожащей девушки, очерчивая его формы.

- Рен, не надо. Я прошу тебя. Я же не ребенок. Понимаю, что виновата.

- Понимать для тебя недостаточно. У тебя есть одна дурная привычка - все всегда делать по-своему. Думаю, ее давно пора искоренить.

Рен поднял девушку на руки и уложил на постель, привязав ее руки к одному из столбиков спинки кровати. Поймав одну ногу пытающейся увернуться Мариссы за тонкую щиколотку, он обмотал ее заранее приготовленной веревкой и привязал к деревянной решетке задней спинки кровати, затем и вторую так, что они оказались широко раскинутыми.

На Ринаре были только одни штаны спортивного покроя, под тонкой тканью которых явственно обозначился твердый бугорок его возбуждения. Упругие мускулы тягуче перекатывались при каждом движении на его мощном атлетически сложенном торсе и руках, вызывая трепет во всем теле Мариссы. Она не могла оторвать взгляд от его чувственных губ, вот если бы только глаза не мерцали таким холодным блеском. На этих самых соблазнительных для нее губах мужчины играла жестокая усмешка. Достав из шкафа плотный шарф, он завязал им глаза девушки. Страх перед неведомым смешался с возбуждением, и Марисса начала ерзать, насколько это позволяли ей ее путы.

Распростертая перед ним, нагая и полностью раскрытая Марисса поймала себя на уже знакомом ей чувстве беспомощности, абсолютной невозможности противостоять его силе, его воле. Она ощущала себя мышью, попавшей в мышеловку. В кровь выплеснулась очередная порция адреналина, и сердце бешено заколотилось. Стало вдруг жарко и трудно дышать.

Его оценивающий, пронизывающий взгляд скользнул по ее телу. Все его действия, все его поведение было обусловлено одной лишь единственной целью: подавить ее, подчинить ее себе настолько, чтобы у нее даже мысли не возникало сопротивляться ему. Ни одного слова против, ни одного самостоятельного поступка. Мари сжала губы: "Хочешь меня в дрессированную собачку превратить? Которая в идеале должна тебе еще и ноги лизать. Помечтай об этом". Она постаралась успокоиться, чтобы усмирить свой страх.

Марисса почувствовала как Ринар навис над ней, прильнул нежным поцелуем к ее губам, втягивая в рот то нижнюю, то верхнюю. Он путешествовал по ее телу, пощипывая его губами, осторожно прикусывая бархатистую кожу. Его рука проникла между ног девушки к чувствительному бугорку, слегка нажала на него, дразня и лаская. Мари обдало горячей волной желания. Одновременно Рен целовал ее шею, щекотал за ухом, проводил языком по ее губам, проникая им в рот.

Спустившись ниже, он гладил и нежил два упругих шелковистых конуса. Его пальцы замерли на розовом бутончике, захватывая его, сжимая и оттягивая. При этом он втягивал ртом и покусывал второй сосочек. Поднимая голову, Ринар с удовольствием наблюдал, как они становятся более твердыми, а ореола вокруг них покрывается бороздками.

По его спине пробежал легкий озноб желания. Но он собрал все свое самообладание, чтобы тотчас не наброситься на девушку и не овладеть ей, и продолжил сладостную пытку.

Мари, ожидавшая боли, грубости, насилия была совершенно растеряна. Решив, что Ринар ограничился тем, что просто напугал ее для острастки, она расслабилась и наслаждалась ласками. Марисса начинала понимать, зачем он, обездвижил ее и завязал глаза. Она, не видя его глаз, его соблазнительного тела, выражения его лица, не имея возможности дотронуться до него, была вынуждена полностью сосредоточиться только на своих ощущениях, своей реакции на его прикосновения. Весь мир для нее сузился: остались лишь она, его руки, его губы. И ее чувственность.