Лазарев. И Антарктида, и Наварин - [141]

— Передайте высочайшему султану, что на кораблях совсем нет пресной воды, команды устали от сильных штормов, сейчас отдыхают, да и ветер нынче противный, надо ждать попутного, — лукаво проговорил Михаил Петрович.

Ахмет-паша, не без ухмылки, недоуменно развел руками: «Я, мол, понимаю, что поделаешь? Мы тоже люди подневольные». Обещал доложить все султану.

Узнав о решимости русского адмирала, французский посланник Руссен разъярился. Он потребовал от султана немедля удалить русских из Босфора.

Из рапорта Лазарева Меншикову: «Сего числа ветер хотя и был для него благоприятный, но я решился не оставлять еще Константинопольского пролива потому, что из бывшей вчерашнего числа конференции в доме нашего посланника с Ахмет-пашой видна явная нерешимость как султана, так и турецкого правительства, принять ли им великодушно предлагаемую помощь государя императора или на некоторое время отклонить оную и положиться на уверения французского посла, обещавшего склонить египетского пашу к примирению на предложенных Портою кондициях, уверения, сопровождаемые, впрочем, угрозами, состоявшими в том, что ежели турецкое правительство не откажется от предлагаемого содействия России, то французская эскадра войдет в Дарданеллы и будет способствовать Ибрагиму-паше продолжать свои завоевания, которые вопреки обещания Мегмета-али занял между тем Смирну…» Угрозы следовали одна за другой. Лазарев узнал, что Руссен еще раз объявил султану: «если Порта примет от нас какую-либо помощь, тогда английская и французская эскадры войдут в Дарданеллы» и падение Константинополя неизбежно.

«Ну что ж, мы люди военные, — без колебаний размышлял Лазарев, — понадобится, будем биться с теми и другими, спуску не дадим». Султан в смятении побаивался русских — как бы они навсегда не остались в проливах. С другой стороны, трон под ним зашатался.

Бутенев предупредил Лазарева — в Константинополе подняли голову противники султана. Угрожают сжечь русские корабли.

Лазарев срочно вызвал командиров кораблей.

— По сведениям, неприязненная султану партия грозится нашей эскадре. Потому надлежит усилить надзор, особо ночью, за всякими судами. Для того каждому кораблю выслать дежурную шлюпку с вооруженными матросами к флагману для ночного дозора. Приказ об этом получите сего же дня.

В первых числах марта Лазарева с Муравьевым и Бутеневым вежливо пригласил, в который уже раз, министр иностранных дел. Бутенев не сомневался в причине:

— Опять будет увещевать оставить проливы. Но мы ему гостинец припасли.

Рейс-эфенди приготовился к долгому разговору. Сообщил, что в Египет отправились уполномоченные Австрии, Англии и Франции требовать, чтобы Мегмет-али прекратил военные действия. Теперь-то уж наверняка он утихомирится и согласится на кондиции Константинополя.

— Посему высочайший султан с благодарностью к своему брату русскому царю просит покинуть проливы и перейти в Сизополь.

Бутенев терпеливо дослушал тираду рейс-эфенди.

— Ваше превосходительство помнит, вероятно, как высочайший султан испрашивал войска у нашего государя императора для обороны Константинополя?

Рейс-эфенди закивал головой.

— Так вот, нынче пять тысяч войска погрузились на корабли и со дня на день прибудут для защиты Константинополя.

Следом, не теряя нить разговора, Лазарев, взглянув на Муравьева, добавил:

— В таком случае, ежели наше войско расположится на берегах Босфора, так и нашей эскадре ни в коем разе отлучаться из пролива нельзя.

Выслушав толмача, рейс-эфенди смущенно проговорил, что дело приняло для него неожиданный оборот и он вынужден прервать переговоры.

— Мне требуется посоветоваться с диваном и доложить обо всем султану.

Через несколько дней все прояснилось. Из Александрии вернулась французская шхуна с посланником Оливье. Египетский паша отвергнул все предложения Порты и французов и решил добиваться своего силой оружия.

Настроение во дворце султана явно изменилось.

На борту флагманского корабля «Память Евстафия» появился вдруг сияющий Бутенев. Следом за ним слуга внес большой саквояж. Войдя в каюту Лазарева, он открыл его — там лежали золотые и серебряные медали.

— По повелению султана, ваше высокопревосходительство, — торжественно обратился он к Лазареву, — в ознаменование миролюбия эскадры русской медали выбиты. Оные предназначены для наград господам командирам и офицерам, на эскадре состоящим. Золотые — командующему, командирам и обер-офицерам. Серебряные — всем другим офицерам, гардемаринам, священникам.

Внимание султана радовало, но огорчали заботы непредвиденные. Критский оставался верным себе, провизия на исходе, подбирают последние крохи, а Севастополь помалкивает. Одно за другим уходят письма к Грейгу, а толку нет. Денег для закупки продуктов тоже не высылают. Спасибо туркам, выдали в кредит несколько тысяч пудов сухарей.

Пошла последняя неделя марта. В Босфоре появился отряд с десантом. Корабли перешли в подчинение Лазарева.

Морской десант — дело далеко не простое. Войска должно в порядке погрузить, в сохранности и безопасности перевезти морем, быстро и без потерь выгрузить на берег. Там его основная задача — сражаться с неприятелем. Раньше Лазарев высаживался с небольшим корабельным десантом в Данциге в 1812 году на короткий срок. Теперь он отвечал головой за успех тысячного десанта. Войска с оружием, пушки, припасы к ним, конница, запасы провизии — голодный солдат не боец. Все это надо сначала перегрузить с кораблей на средства доставки. Корабли сидят глубоко, впритык к берегу не подойдешь. Людей перевозили корабельными средствами — шлюпками, катерами, барказами. Пушки и снаряжение на специальных плотах. С плотов выгружаться должно на пристань. Все это надо соорудить. Быстро и надежно. Лазарев все предусмотрел и произвел в полном порядке. Войска и снаряжение были четко расписаны по плавсредствам, по времени высадки, определена ответственность и помощь каждого командира корабля. Нельзя было забывать и матушку-природу. Предусмотреть схватку с ней. Задует штормовой ветер, раскидает всю плавучесть, выбросит на камни, на мель, утонут люди, погибнет дело.