Лазарев. И Антарктида, и Наварин - [11]

Через два дня на секретном заседании Адмиралтейств-коллегии Чичагов огласил царский указ об экстренном приготовлении флота к боевым действиям: «Сделать надлежит распоряжения без упущения времени — приведения в готовность всех кораблей, вооружения эскадры, приведения в готовность всех береговых батарей».

Одновременно последовали указания в Ревель. В его бухте зимовала эскадра из девяти линейных кораблей. Ее могут заблокировать в порту, а потом уничтожить… Тогда откроется путь к Кронштадту.

В Ревель главному командиру порта контр-адмиралу Алексею Спиридову поступило высочайшее повеление: «В течение апреля соорудить на острове Карлус батарею. Цитадель и все береговые укрепления привести в состояние отражать всякие могущие случиться на тамошний порт покушения».

Командира порта, сына героя Чесмы и ее участника, в десять лет вступившего на палубу корабля, понукать не было нужды. С первым известием об угрозе Спиридов сам проехал по всем береговым батареям, осмотрел каждую пушку от Бригиты до Старой гавани. Собрал командиров кораблей, начал вооружать эскадру.

Чичагов спешно направил в Ревель вице-адмирала Тета.

— Его императорское величество повелел вам немедля убыть в Ревель и в самоскорейшем времени привести тамошнюю эскадру в Кронштадт.

— Однако там лед еще, видимо, не сошел.

Чичагов досадливо чертыхнулся.

— Для того и посылают вас, дабы ускорить все действия.

Когда Тет приехал в Ревель, там сотни матросов уже обкалывали лед вокруг вмерзших кораблей, прорубали канал для проводки эскадры. День и ночь пешнями и топорами рубили лед солдаты и матросы. В конце апреля все корабли вытянулись на чистую воду и Тет повел корабли на соединение с Кронштадтской эскадрой. На другой день у входа в Финский залив замаячила армада английских кораблей…

Под Копенгагеном Нельсон встретил ожесточенное сопротивление датского флота и крепостной артиллерии. Несмотря на успех, ему пришлось вступить в переговоры с датским принцем Фредериком. Часть английских кораблей, в том числе и флагман Нельсона, приткнулись к мели у крепостных батарей. Большинство из них были сильно потрепаны. Разговаривая о перемирии, датчане уже знали о перемене власти в Петербурге и умышленно тянули время, чтобы отвлечь англичан. В конце концов датский принц согласился на двухнедельное перемирие.

Паркера вскоре отозвали в Лондон, и Нельсон получил свободу действий. Зная о переменах на троне в Петербурге, он все же не оставил надежды проучить русских, показать им свою силу. Исправив поврежденные после сражения с датчанами корабли, он повел эскадру к Финскому заливу. Формальный предлог у него был. В портах России оставались купеческие суда англичан, задержанные осенью, но никто и не думал им угрожать. В портах Англии тоже томились русские купцы. По пути английские капитаны веселились. Нельсон не забыл о сокровенном дне рождения леди Гамильтон. 26 апреля он объявил днем Святой Эммы и закатил на борту флагмана пир со своими капитанами. «Вчера у меня за столом был двадцать один приглашенный, — описывал Нельсон торжество в письме возлюбленной, — я выпил большой бокал шампанского за Святую Эмму. Четвертый тост после обеда был обычным — за твою земную суть».

По пути к Ревельскому рейду Нельсон отправил письмо графу Палену[23]:

«Мое присутствие в Финском заливе будет большой помощью тем английским коммерческим судам, которые провели эту зиму в России. Лучше всего я могу доказать свои добрые намерения приходом моим в Ревель или Кронштадт. Если император найдет это более удобным».

Дерзкое, с явной издевкой, письмо.

Ответ из Петербурга, от графа Палена, не заставил себя ждать.

«Император считает ваш поступок совершенно не совместимым с желанием Британского кабинета восстановить дружеские отношения между обоими монархами. Его величеством приказано объявить вам, милорд, что единственную гарантию, которую его величество примет от вас — это немедленное удаление вверенного вам флота, и никакие переговоры не могут быть начаты раньше, чем какая-либо морская сила будет находиться в виду русских укреплений».

Нельсон проглотил пилюлю. Впервые в жизни адмиралу Синего флага британской эскадры дали от ворот поворот. «Надо же было потревожить этих медведей в берлоге», — с досадой подумал Нельсон. Ему то и дело приходили на ум прошлые схлестки с Ушаковым. Тогда Гораций Нельсон ни разу не вышел победителем. Похоже, история повторялась.

Однако из неприятной ситуации пришлось выпутываться. Для начала адмирал Синего флага запросил через парламентера разрешения у Спиридова пополнить запасы воды и провизии. Затем подкатился к царю.

«Будьте любезны доложить его величеству, — скрывая досаду, сообщил Нельсон графу Палену, — что я даже на наружный Ревельский рейд вошел только тогда, когда получил на то разрешение от их превосходительства губернатора и командира порта». Такого унижения он еще ни разу не испытывал.

Английская эскадра покинула Финский залив, не простояв у Ревеля и недели. Прославленный адмирал понял, что у берегов России он не добьется новых лавров. Теперь ему не терпелось вернуться в Англию, к Эмме, и он попытался использовать небольшое недомогание как предлог для отпуска. Однако адмиралтейство не отвечало, и Нельсон пришел в ярость. Он пишет Эмме: «Держать меня здесь — чистое убийство».