Лавкрафт. Я – Провиденс. Книга 1 - [51]

Деревенский парень с запряженным в телегу быком,

Когда я расстался со своей мелочью,

Согласился отвезти меня куда угодно,

Если я не возражаю против медленного хода.

Таким способом он все-таки добирается до Фолл-Ривер и проводит ночь в отеле. «Назавтра с кораблем вернулся я домой» и узнал, что трамвай так и не приехал в Фолл-Ривер, а оказался в Бристоле.

Стихотворение получилось очень веселым, и не стоит искать в нем какой-либо серьезный подтекст: возможно, выбрав повозку, Лавкрафт хотел указать на превосходство прошлого над будущим, однако писателю все же полюбились железные дороги, трамваи и другие транспортные нововведения. Мы уже не в состоянии выяснить, насколько автобиографичной была поэма, хотя Лавкрафт, несомненно, ездил на трамвае и, вполне возможно, сталкивался с утомительными задержками, поломками и даже незначительными авариями. Тем не менее в поэме отчетливо просматривается комическое преувеличение.

Увлечение Лавкрафта и его друзей железными дорогами постепенно приобрело военную наклонность, и железнодорожная станция на его заднем дворе превратилась «в маленькую деревушку»:

«Огромная неприступная крепость с массивными земляными укреплениями помогала защитить новые дороги и садовые участки от индейцев (которые обитали где-то на севере). Мальчик, предложивший соорудить крепость и надзиравший за ее строительством, интересовался всем, что связано с военной тематикой… Новое поселение назвали Нью-Анвик, в честь деревни Анвик на Аляске, о которой я как раз примерно в то время узнал из книги Кирка Манро “Снегоступы и сани”»[303].

В других письмах Лавкрафт рассказывает, что читал и другие произведения Манро: «Рик Дейл: история северо-западного побережья» (1896) и «Зуб морского котика: история приключения на Аляске» (1894)[304]. «Снегоступы и сани» (1895) – это как раз продолжение «Зуба морского котика». Кирк Манро (1850–1930) был плодовитым автором приключенческих романов для мальчиков: он написал не менее тридцати семи книг, в основном в период с 1887 по 1905 г. Во многих романах действие происходит в разных интересных местах США (в национальном парке «Эверглейдс», на Аляске, в Калифорнии и Техасе), а иногда – в далеких странах (в Китае, Японии, Вест-Индии). Не думаю, что писатель приходился родственником Честеру и Гарольду Манро.

Рассказывая о юношеских увлечениях Лавкрафта, нельзя не упомянуть про военный оркестр «Блэкстоун». Да, уроки скрипки оказались полной катастрофой, но это было нечто совершенно другое. Вот что он сам об этом говорил:

«В 11 лет я выступал в военном оркестре “Блэкстоун” (все юные члены которого виртуозно играли на так называемом зобо, медном рожке с мембраной, превращавшей гул в поразительные металлические звуки!), и благодаря моей уникальной способности держать ритм меня быстро определили в барабанщики. Это вызвало трудности, ведь я считался еще и мастером сольной игры на зобо, однако данную преграду удалось преодолеть: в магазине игрушек нашелся зобо из папье-маше, который я с легкостью удерживал без рук, зубами. Освободив руки, я мог играть на барабанах, при этом одной ногой стучал по механической палочке для треугольника, а другой – по тарелкам или, точнее, по прутику (из второй палочки для треугольника), который громыхал по единственной горизонтальной тарелке и как раз создавал подходящую какофонию… Если б в нашей отдаленной местности имелись джаз-бенды, меня бы сразу взяли как музыканта-универсала, способного играть на погремушке, колокольчиках и любых других инструментах, если их можно удержать в двух руках, двух ногах и во рту[305].

Добавить к его словам почти и нечего. Зобо – нечто среднее между губной гармошкой и казу, духовым инструментом в форме сужающегося цилиндра. Сам Лавкрафт везде описывает его как «медный рожок с мембранным наконечником, который превращает человеческий голос в подобие оркестрового инструмента», хотя добавляет, что зобо можно сделать даже из картона[306]. Вспомним замечательный отрывок из «Бесплодной макулатуры» (1923), пародии Лавкрафта на поэму Т. С. Элиота «Бесплодная земля»:

Я сидел на пороге родного дома,

Когда мы покинули его, но еще не продали,

И играл на зобо с двумя другими мальчишками.

Мы звались военным оркестром «Блэкстоун».

Лавкрафт всегда жалел, что не интересовался классической музыкой, однако с удовольствием вспоминал о популярных песнях своего детства. Напомню, что он «в нарушение правил хорошего поведения вечно насвистывал или напевал что-то себе под нос»[307] и поэтому, пусть ненадолго, увлекся игрой на скрипке. Оказывается, насвистывал он песенки «парикмахерских квартетов» тех времен. В письме от 1934 г. Лакрафт записывает слова песни «Беделия», громкого хита 1903 г., «настоящей сенсации, чей безумный успех не забылся и в начале 1904 г.»[308]. Затем он добавляет: «Впрочем, к осени 1904-го ее уже исполняли с полной серьезностью. Потом ее ждала та же участь, что и “На берегах реки Уобаш”: песня устарела и превратилась в основу для юмористических номеров и пародий. Сразу после нее популярным хитом стала “Ты цветок моего сердца, милая Аделина” (весна 1904 г.), а в пятом – “В тени старой яблони”». Давайте же узнаем, к чему это привело.