Лавка дядюшки Лика - [18]

Я знаю достаточное количество таких, кто отрекшись от церкви, стал ученым или представляется сам себе таковым. Среди них есть вполне себе многочисленная категория людей, кто предельно цинично оценивает все происходящее исключительно с точки зрения изучения вопроса, что же двигало человеком или группой людей в каждом конкретном случае – условные или безусловные рефлексы.

Хорошо одетые с прекрасными как им кажется манерами, великолепно эрудированные, они завсегдатаи в мозгах своей паствы, куда внедряют идеи равные тем, от которых отреклись, то есть, собственный свод правил, главное из которых – не верить тем, кто остался в том лагере. У них свои пророки, о которых они рассуждают с немалой степенью фамильярности, почитая себя равными тем, кого представляют своими кумирами, но тщательно скрывая тот факт, что почти все их кумиры в процессе углубления в познание законов Вселенной, приходили к выводу о невозможности самопроизвольного установления того порядка, который теперь в ней присутствует.

Так вот, чтобы не быть слишком уж многословным, каждый из наших подопечных стоит миллионов прочих людей, поделенных на политические, экономические партии и сообщества, религиозные конфессии и прочие конгломерации. Ни у одного из этих великих людей нет потребности объединяться с кем-либо по каким-либо иным причинам, кроме одной идеи, простейшей из возможных – жить добром. Это – громадная задача, и смысл этого всеобъемлющего слова наши подопечные совершенно точно знают. Но если вы полагаете, что они такими категориями мыслят, то серьезно ошибаетесь. Они просто ежедневно, ежеминутно негромко и усердно делают то, к чему предназначены, и уверенность в том, что это и есть дело их жизни не дадено откуда-то сверху или пришло письмом по почте, нет. Это что-то необъяснимое, какая-то внутренняя несформулированная потребность, но спроси их, почему они делаю то, что делают, ответа не будет. Или будет, но такой – мол, не знаю, как-то так решил, вот и ковыряюсь потихоньку.

На этом, пожалуй, и закончим на сегодня. Завтра у вас тяжелый день с самого раннего утра – институт, затем начало практического курса и первое путешествие, как я уже говорил, в середину восьмидесятых прошлого столетия.

Мы еще немного посидели у хауза, а затем поднялись на второй этаж дома, где меня отправили в приготовленную заранее спальню, уже знакомую мне. «Теперь это ваша комната, сеньор Конти, располагайтесь и устраивайте здесь все так, как вам по душе – напутствовал меня прощаясь мистер Пик. – Утром увидимся». Дядюшка Лик, пожелав всем спокойной ночи, ушел в свою комнату, мистер Пик направился к лестнице, ведущей на первый этаж, и я остался один. Ставни на окнах и двери, ведущей на веранду, были открыты, так что я еще некоторое время провел там, любуясь открывавшейся великолепной перспективой.

В прошлое

Пробуждение было ранним, с веранды тянуло легким ветерком, небо было ясное, солнце только начало появляться из-за горизонта, так что пока в воздухе царила некоторая прохлада. Быстро умывшись, я спустился вниз по лестнице, миновал лавку и вскоре встретился с дядюшкой Ликом и мистером Пиком, сидевшими за накрытым столом в ожидании меня.

«Доброе утро, сеньор Конти – приветствовали они меня в один голос. – Как вам спалось сегодня?» Я ответил, что спал как младенец, и ни одного сна мне не было явлено, мы посмеялись и приступили к завтраку, после которого я отправился прямиком в институт. Там я написал заявление, объяснил удивленному декану, что намерен заняться в жизни совершенно другим делом, никак не технического, а скорее гуманитарного свойства, через час забрал документы, и уже к полудню был в саду, сгорая от нетерпения.

Только тут, сидя в плетеном кресле в ожидании первого в своей жизни подобного путешествия во времени, и вспоминая сегодняшнее утро, я вдруг с удивлением осознал, насколько легко мне удавалось убеждать в своих словах каждого, с кем я еще не так давно общался в институте – что декана, стекловидного бесчувственного типа, что его секретаршу, всегда казавшуюся мне надменной теткой, полной комплексов, а сегодня с каким-то повышенным вниманием слушавшую меня, словно я был диктором на телевидении, а она моей почитательницей. Вспомнив вчерашние слова дядюшки Лика о политических навыках убеждения, которыми буду оснащен в числе прочих, я рассмеялся про себя, наполняемый радостью от этих новых и замечательных ощущений.

Через полчаса, когда я уже успел выкурить сигарету и осушить пару бокалов лимонада, к столу подошли дядюшка Лик с мистером Пиком. «Пора» – сказал дядюшка Лик, и мы направились в сторону лавки, пересекли ее, открыли ключом дверь слева от лестницы и попали в помещение гардеробной. Тут дядюшка Лик показал мне, каким способом открывается потайная комната с дверью, ведущей на задний двор, я самостоятельно проделал эту нехитрую операцию, блок стенного шкафа выдвинулся, и как только мы вошли в эту заветную комнату, дядюшка Лик, остановившись посреди нее, обратился ко мне.

«Дверь из этой комнаты ведет не только на задний двор, но и туда, куда вам понадобится, в любую точку планеты – сказал дядюшка Лик. – Для того, чтобы переместиться во времени и пространстве, а именно это мы сегодня с вами и сделаем, не обязательны никакие приспособления. По вашему желанию мы окажемся там, куда вам будет угодно отправиться на сей раз, и тогда, когда пожелаем, но только при одном условии – створка шкафа должна быть закрыта, в противном случае мы сможем выйти только на задний двор». Дядюшка Лик показал мне, как закрывается створка шкафа изнутри комнаты, я это сделал, но оказалось, что еще не все приготовления были сделаны.