Лауреаты империализма - [31]
«Мыслящие люди» «Голоса Америки», подобно своим нацистским и фашистским предшественникам, не ограничиваются лишь оплакиванием ужасно порочной природы человека. Они также стремятся к «ликвидации рационализма, либерализма и социализма», потому что они также стремятся поддержать при помощи своей философии дряхлый и поистине бесчеловечный социальный порядок.
Они также пишут, как, например, это делает Дуайт Макдональд, бывший редактор журналов «Форчун» и «Партизан ревью», что «современный либерализм, со всей очевидностью, имеет нечто общее с мессианским тоталитаризмом» («Нью рипаблик», 14 ноября 1949 года) ; что «социализм, – как утверждает Раймонд Инглиш, – является законным отпрыском либеральной ереси» («Америкэн сколер», осень 1952 года). Уильям Баррет сообщает, что «либеральные взгляды, как это мы узнали из политики недавнего времени, являются сталинскими или сталинизированными взглядами», а так как «основные позиции либерализма служат объектом нашей критики, то не следует ли заняться выяснением его исторического источника и поставить под вопрос само Просвещение?» («Партизан ревью», март 1949 года).
Аналогичная мысль пронизывает труды Нибура, Фирека, Герберга и всех остальных; она же, конечно, является главной темой все более активизирующейся пропаганды католической иерархии. В качестве типичного примера последней можно привести совсем недавно опубликованную книгу профессора Вальдемара Гуриана «Большевизм; введение в изучение советского коммунизма» (издание Юниверсити оф Нотр Дам пресс), в которой можно прочитать, что марксизм–ленинизм «открыто провозглашает гнилые принципы современной секуляризованной эпохи», такие, как «научность, вера в эволюцию, в неизбежное совершенствование». Епископ Фултон Шин излагает вопрос более обыденным и более ясным политическим языком, который и соответствует его роли: «Как, – спрашивает Шин, – он [этот дьявол] явится в этот новый век, чтобы приобрести последователей своей религии?» И тут же отвечает: «Он явится под маской Великого Гуманиста; он будет говорить о мире, процветании и изобилии...»[110]
Эти столь мистические «мыслящие люди», эти поставщики идей о бессмысленности жизни могут стать исключительно земными, конкретными, многозначительными, когда они определяют свою программу. Г–н Фирек в своей возвышенной заботе о «Позоре и славе мыслящих людей» (так он назвал свою книгу, посвященную Уинстону Черчиллю) объявляет себя сторонником монархии, аристократии и империализма (в их британском, то есть наиболее чистом виде, добавляет он). Именно эти академики еще в 1950 году требовали не просто пропаганды против стран социализма, но также создания «организационной базы у них в тылу», с целью организовать восстания и облегчить вторжение в эти страны («Партизан ревью», сентябрь–октябрь 1950 года, стр. 660), проведения политики, в разработке которой главную роль играет ныне находящийся в Вашингтоне при госдепартаменте бывший троцкист Джеймс Бернхэм – претендент на пост американского Геббельса. Он желает «организации, тайных операций и других способов ведения политической войны» против социалистического мира. Он хочет «политики наступления» и ждет не дождется третьей мировой войны («Сдерживание или освобождение?», Нью–Йорк, 1950 год).
Демократические свободы и напалмовые бомбы
Буржуазно–демократические свободы выбрасываются за борт, как сбрасывались за борт напалмовые бомбы на Грецию и Корею. Нет ничего возвышенного в языке журнала «Берронс файненшиэл уикли» (27 октября 1952 года): «...те американцы, которые все время говорят о пороках колониальной империи, бессознательно, если не сознательно, говорят на «антиимпериалистическом» языке Ленина и Сталина». Нет ничего возвышенного и в требовании конгрессмена Джона Бимера из Индианы, чтобы университеты его штата «исключили профессоров – последователей Нового курса», потому что они «берут под защиту и пропагандируют дело социализма или коммунизма самыми различными путями» («Эвансвилл пресс», 9 декабря 1952 года). Нет этого и в выступлении адмирала Бена Морилла (являющегося в настоящее время главой сталелитейной корпорации Джонс–Лафлин) на собрании в Американском нефтяном институте, где он утверждал, что подоходные налоги, налоги с наследства и «передача школ в ведение государства с обязательным посещением и обязательным оказанием им материальной поддержки» – все это частные следствия принятия «доктрин, провозглашенных Карлом Марксом» (сообщение Ассошиэйтед Пресс, Чикаго, 10 ноября 1952 года). Нет и в утверждении Дональда Ричберга, который заявляет, что «окончательным безумством является требование ликвидации всякой дискриминации по отношению к «неграм» и что «равенство является целью коммунизма» («Сигма хи буллетин», март 1950 года).
Только ли коммунисты должны поддерживать и защищать систему народного образования и свободу академической деятельности? Только ли коммунисты должны бороться с джимкроуизмом и выступать против империализма? Ясно, что идеологи империализма, попрали, как сказал Сталин, буржуазно–демократические свободы,, но коммунистическим и демократическим партиям, говорил он, придется подняться на их защиту.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В своей книге Алла Валько рассказывает о путешествиях по Украине и размышляет о событиях в ней в 2014–2015 годах. В первой части книги автор вспоминает о потрясающем пребывании в Закарпатье в 2010–2011 годы, во второй делится с читателями размышлениями по поводу присоединения Крыма и военных действий на Юго-Востоке, в третьей рассказывает о своём увлекательном путешествии по четырём областям, связанным с именами дорогих ей людей, в четвёртой пишет о деятельности Бориса Немцова в последние два года его жизни в связи с ситуацией в братской стране, в пятой на основе открытых публикаций подводит некоторые итоги прошедших четырёх лет.
В начале семидесятых годов БССР облетело сенсационное сообщение: арестован председатель Оршанского райпотребсоюза М. 3. Борода. Сообщение привлекло к себе внимание еще и потому, что следствие по делу вели органы госбезопасности. Даже по тем незначительным известиям, что просачивались сквозь завесу таинственности (это совсем естественно, ибо было связано с секретной для того времени службой КГБ), "дело Бороды" приобрело нешуточные размеры. А поскольку известий тех явно не хватало, рождались слухи, выдумки, нередко фантастические.
В книге рассказывается о деятельности органов госбезопасности Магаданской области по борьбе с хищением золота. Вторая часть книги посвящена событиям Великой Отечественной войны, в том числе фронтовым страницам истории органов безопасности страны.
Повседневная жизнь первой семьи Соединенных Штатов для обычного человека остается тайной. Ее каждый день помогают хранить сотрудники Белого дома, которые всегда остаются в тени: дворецкие, горничные, швейцары, повара, флористы. Многие из них работают в резиденции поколениями. Они каждый день трудятся бок о бок с президентом – готовят ему завтрак, застилают постель и сопровождают от лифта к рабочему кабинету – и видят их такими, какие они есть на самом деле. Кейт Андерсен Брауэр взяла интервью у действующих и бывших сотрудников резиденции.
«Иногда на то, чтобы восстановить историческую справедливость, уходят десятилетия. Пострадавшие люди часто не доживают до этого момента, но их потомки продолжают верить и ждать, что однажды настанет особенный день, и правда будет раскрыта. И души их предков обретут покой…».
Не каждый московский дом имеет столь увлекательную биографию, как знаменитые Сандуновские бани, или в просторечии Сандуны. На первый взгляд кажется несовместимым соединение такого прозаического сооружения с упоминанием о высоком искусстве. Однако именно выдающаяся русская певица Елизавета Семеновна Сандунова «с голосом чистым, как хрусталь, и звонким, как золото» и ее муж Сила Николаевич, который «почитался первым комиком на русских сценах», с начала XIX в. были их владельцами. Бани, переменив ряд хозяев, удержали первоначальное название Сандуновских.