Лароуз - [63]

Ромео и Ландро свернули с шоссе на проселочную дорогу, которая быстро превратилась в гравийную. Ландро продолжил вести машину. Через некоторое время они остановились и съели сэндвичи, фаршированные яйца и все остальное, оставив на потом лишь бутылку лимонада и два яблока. Еще они решили прихватить шапки и куртки. Машину беглецы оставили припаркованной в кустах у проселка, после чего вернулись назад, к железнодорожным путям, которые недавно пересекли, и зашагали по шпалам, держа курс на запад. Когда стемнело, они укрылись в лесозащитной полосе, надели куртки и положили под голову шапки вместо подушек. На ужин они съели по яблоку и выпили треть бутылки лимонада. Ночью прошли три поезда — слишком быстро, чтобы на них можно было вскочить.

— Я задаюсь одним вопросом, — проговорил Ромео. — И надеюсь никогда не получить на него ответ.

— Вау, — произнес Ландро.

— Мне интересно знать, как Горшковая голова стрижет волосы. С помощью горшка, в точности подходящего к размеру черепа, или как?

— Она поседела за один день, — заявил Ландро.

Блеск густых волос смотрительницы был действительно поразительным.

Ромео не верил, что это произошло в один день, но все равно спросил, как такое могло случиться.

— Рассказывают, что она, выходя из столовой, увидела Милберта Гуда Роуда таким, каким он стал после того, как утонул на школьной экскурсии. Этот парень спросил, почему она не прибежала к нему на помощь, когда поняла, что он скрылся под водой. Глубина там была совсем небольшая. Потом говорили, будто она была паразитована.

— Парализована, — поправил Ромео.

— Она крикнула мистеру Жалински, чтобы тот помог, и он прыгнул в воду. Эрмин тоже прыгнул, и все дети, которые хорошо плавают, прыгнули, и остальные взрослые. Они так его и не вытащили. Милберта нашли уже потом. Говорили, это был водяной мокасин[139].

Ромео ничего не ответил, но иногда Ландро поражал его. Некоторые дети слышали, как учительница из Луизианы рассказывала о смертоносной водяной мокасиновой змее. А кто-то решил, что существует мокасин, сделанный из воды, который сам надевается на ногу и утягивает человека на дно. Ромео знал, что дело не в нем и не в водяной змее. Милберт утонул оттого, что не умел плавать. Ландро был крутой парень, но «паразитована»? «Водяной мокасин»? Эти ляпы смущали Ромео. Более того, они просто ранили его мозг.

— Эти поезда не могут идти вечно и неизвестно зачем, — пожаловался Ромео. — Где-то должен быть элеватор.

Ферму они увидели за много миль. Зеленая живая изгородь на горизонте, пустая земля вокруг. Солнце стояло низко, и они допили лимонад, ревностно наблюдая друг за другом. Ландро уступил Ромео последний глоток, неохотно отвернулся и произнес:

— Давай прикончи эту бутылку.

Они уже много часов ничего не ели, кроме сочных стеблей высокой травы, растущей вдоль железнодорожного полотна.

— Пожалуй, лучше забраться туда ночью, — предложил Ромео.

— Уверен, там есть собака, — проворчал Ландро.

Однако они все-таки пошли к ферме.

Прячась в красивых кустах старой сирени, они стали наблюдать за домом — тот был двухэтажным, окрашенным в белый цвет, с поясом деревянной резьбы вокруг первого этажа и с четырьмя простыми колоннами, поддерживающими небольшое, но достойное внимания строение. Солнце светило им в спину. Внешняя сетчатая дверь, охраняющая дом от насекомых, со скрипом открылась и захлопнулась. Дряхлый черный пес с седой мордой вышел на негнущихся лапах во двор в сопровождении высокой старой женщины. На ней были белое платье, мешковатый серый мужской свитер и тапочки из овчины. Мальчики заметили ее обувь, потому что женщина прошла мимо них по краю скошенной травы. Пес отстал и остановился перед ними, подергивая носом. Его пораженные катарактой глаза плохо видели.

— Перчик, иди сюда, — позвала женщина.

Пес недолго постоял перед ними. Казалось, он нашел их безобидными, потому что двинулся к хозяйке и вместе с ней продолжил обход двора. Ходьба явно давалась ему с трудом. Они сделали с десяток кругов, двигаясь все медленнее и медленнее. Голова у Ландро кружилась, и ему стало казаться, что женщина и пес впитывают последние косые лучи солнца, падающие из-за деревьев, и забирают их с собой, в то же время встречая грудью непрерывно накатывающиеся волны темноты. Наконец наступила ночь, и женщина с псом стали едва различимы. Каждый раз, когда они проходили мимо мальчиков, пес останавливался и оценивал их, а потом снова догонял хозяйку. На последнем круге мальчики услышали шарканье тапочек совсем близко. На этот раз, когда пес встал, рядом с ним замаячил черный силуэт старой женщины.

— Вы голодны? — спросила она. — Я приготовила ужин.

Они не решились ответить.

Она ушла. Через несколько минут мальчики поднялись с травы и последовали за ней к двери. Пока хозяйка заходила в дом, они стояли снаружи.

— Можете войти, — позвала она уже другим, изменившимся голосом, словно была не уверена в том, что действительно только что их видела.

Мальчики вошли в кухню и едва не отпрянули при виде старой женщины, которую теперь могли рассмотреть при ярком свете лампы. Она была поразительна — очень худая и чересчур высокая, с глубоко въевшимся в кожу загаром, с лицом, которое, казалось, состояло из одних вертикальных морщин и напоминало сложенный веер. Густая копна седых волос увенчивалась хохолком надо лбом. По бокам волосы были аккуратно зачесаны назад и скреплены шпильками, оставляя открытыми торчащие уши, словно оладьи, слегка пережаренные и оставшиеся хрустящими на всю жизнь. Она была не просто старой, а чрезвычайно старой. Ее голубые глаза потускнели и стали белесыми, придавая ей вид мертвеца, поднявшегося из могилы. Старуха не только выглядела странно. Вдобавок у нее на кухне висел телефон. Что, если она вызовет шерифа? Мальчики были слишком напуганы, чтобы удариться в бегство.