Ларин Петр и волшебное зеркало - [17]

— Фокусы-покусы, — презрительно фыркнул Свисток. — В этом доме ничего не делается по-человечески. Одни сплошные фокусы!

— Ты на себя посмотри, — посоветовал Пётр. — Сам-то ты кто?

— Вот об этом я и говорю, — вздохнул Свисток. — Ладно, отойди-ка от двери, а то мало ли что…

Пётр отступил на пару шагов, отдавая должное предусмотрительности Свистка. Магия Большого Ключа была изучена не до конца, ею просто пользовались, не зная толком, как она работает. Честно говоря, никто не мог даже с уверенностью сказать, откуда вообще появился в школе Большой Ключ. Он просто был, как и многое другое, и с ним приходилось считаться.

Воздух снова дрогнул, на этот раз гораздо сильнее, чем когда Пётр оживил Свисток. Послышался немелодичный звук, похожий на металлический скрежет, дверь озарилась неярким зелёным светом, в замке что-то щёлкнуло, звякнуло, хрустнуло. Пётр стоял в сторонке, ожидая продолжения, но больше ничего не произошло. Изумрудный свет медленно угас, дверь осталась закрытой. «Ничего не вышло!» — решил Пётр, но тут из-за двери снова послышался слегка шепелявый голосок Свистка.

— Так и будем стоять? — язвительно поинтересовался Свисток. — Или ты ждёшь, что я стану надрываться, открывая перед тобой все двери подряд? Я Свисток, а не привратник!

— И тем гордишься, — закончил за него Пётр, взялся за ручку и открыл дверь.

— Совершенно верно, — с достоинством ответил Свисток, входя в изолятор.

Пётр вздрогнул, увидев его. Свисток остался медным, но теперь напоминал не боцманскую дудку, а металлическую змейку с дюжиной крошечных ножек, расположенных по бокам её трубчатого тела. На обоих концах трубки появились совершенно одинаковые медные губы, а спереди, прямо над губами, прорезались круглые глазёнки — выпуклые, как у краба, очень живые и бойкие.

— Господи, на кого ты похож! — не удержавшись, воскликнул Пётр.

Свисток не обиделся. Он гордо приподнял верхнюю половину туловища, выкатил глазки на тонких медных проволочках и с явным удовольствием оглядел себя со всех сторон.

— Ни на кого, — самодовольно сообщил он. — Ни на кого, кроме себя, единственного и неповторимого.

Он прошёлся по тесной прихожей, смешно семеня многочисленными лапками и тихонько насвистывая что-то среднее между «В лесу родилась ёлочка» и «Боже, царя храни». Вид у него был цветущий, если можно так выразиться, говоря о медном свистке.

— Что это ты такое свистишь? — спросил Пётр.

— Заклинание Хорошего настроения, — откликнулся Свисток, удобно располагаясь в тапочке Петра, как в шезлонге.

— Странно, — сказал Пётр. — Мне казалось, что оно звучит как-то по-другому.

— Ты ничего не понимаешь, — заявил Свисток, скрещивая на металлическом брюшке все шесть пар лапок. — Заклинание Хорошего настроения — это такая штука… Это такая штука! В общем, — деловито закончил он, — неважно, что именно ты свистишь. Главное, чтобы у тебя от этого поднималось настроение, понял?

— Ага, — сказал Пётр.

Манеры Свистка были ниже всякой критики, но приходилось признать, что время от времени он говорит вполне разумные вещи.

— Ну хорошо, — деловито сказал Свисток, сползая с тапочки. — Куда мы теперь направимся? Что нужно свистнуть на этот раз?

— Не знаю, — честно признался Пётр. — Там увидим. А ты что, намерен идти со мной? — спохватился он.

Свисток присвистнул, встал вертикально, опираясь на четыре задние лапки, а остальные восемь опять скрестил перед собой.

— Интересное кино, — обиженно протянул он. — Как дверь открыть, так без Свистка ни туда ни сюда, а как прогуливаться, так Свисток не нужен? Конечно! Кто я такой, чтобы со мной свистаться… то есть считаться?! Так, кусок медной трубки! Бывший топливный шланг от бывшего грузовика, давно пущенного на металлолом… Конечно! Они большие, им видней. Зачем им, таким умным, какой-то Свисток? Дверь-то уже нараспашку!

А Свисток может проваливать куда глаза глядят. Его по дороге сюда чуть было кошка не съела. Ну, так пускай доест. Может, подавится, пучеглазая…

— Погоди, — растерянно пробормотал Пётр, совершенно сбитый с толку этой горестной речью. — Постой, я же совсем не то хотел сказать!

— И не уговаривай, — заявил Свисток и горделиво отставил в сторону ногу. — Никуда я с тобой не пойду. Удалюсь в изгнание. Поселюсь в кустах и буду пересвистывать соловьёв. Они у меня все с ума от зависти сойдут! Хотя, — добавил он, подумав, — какой там у них ум… Свистульки в перьях, только и всего.

И он издал трель, которой действительно мог бы позавидовать любой соловей.

— Да погоди же! — с досадой воскликнул Пётр. — Что ты заладил: изгнание, изгнание… Ты свисток или попугай? Вот зарастёшь ярью-медянкой, позеленеешь с головы до ног, как Медный Всадник, узнаешь тогда, что такое изгнание! Кто тебя будет пастой ГОИ чистить? И вообще, нечего старших перебивать! Я просто хотел сказать, что благодарен тебе за то, что ты согласен составить мне компанию. Ведь это может быть опасно…

— Опасно? — голос Свистка дрогнул и дал петуха. — Опасно, ты говоришь? А насколько опасно?

— Не знаю, — развёл руками Пётр. — Думаю, очень опасно.

Свисток неожиданно выгнулся подковой, так, что его передние губы очутились как раз напротив задних.