Ларин Петр и волшебное зеркало - [16]

— Ладно, — пробормотал Пётр. — Из-за тебя я в это впутался, ты меня теперь и выручай.

Он сосредоточился. Ему ещё никогда не приходилось творить заклинание Одушевления.

Честно говоря, ему даже не полагалось знать это заклинание, он прочёл его случайно в забытой кем-то на столе в алхимической лаборатории старинной книге. Это было одно из заклинаний, к которым редко прибегали даже опытные, знающие волшебники. В Дисциплинарном Уложении Практикующих Магов по этому поводу было сказано следующее:

«Одушевляя неживой предмет, практикующий маг автоматически берёт на себя ответственность за все дела и поступки одушевлённого им предмета, а также за иные мыслимые и немыслимые последствия одушевления».

Вспомнив этот параграф и представив себе, на какие дела и поступки может оказаться способным одушевляемый им предмет, Пётр зябко поёжился. О мыслимых и немыслимых последствиях ему даже думать не хотелось. И ведь потом ничего не поправишь! В случае крайней необходимости волшебник, даже начинающий, имеет право дать жизнь любому предмету — хоть столу, хоть стулу, хоть придорожному камню. Дать — пожалуйста, а вот отнять — ни-ни. Отнять жизнь — значит совершить убийство, самое страшное из всех злодеяний, после которого волшебник раз и навсегда превращается в чёрного мага, раба Мирового Зла. Именно поэтому одушевление неживых предметов считается делом ответственным и небезопасным. Кто знает, как поведёт себя одушевлённый предмет, и кто может угадать, будет ли этот предмет рад своему одушевлению? Какая, например, радость живому футбольному мячу от того, что его всё время пинают ногами, заставляя кататься по грязи?

Но другого выхода Пётр по-прежнему не видел. Поэтому он несколько раз вдохнул и выдохнул воздух, нахмурил брови, зажмурился и тихонько, одними губами, произнёс заклинание. Воздух едва ощутимо вздрогнул, когда древние слова привели в действие ещё более древние силы, но прошло ещё минут десять, прежде чем за дверью раздался шорох и чей-то тоненький голосок произнёс свистящим шёпотом:

— Хозяин, ты здесь? Я не могу войти! Это я, твой Свисток!

Пётр утёр со лба обильный пот, подошёл к двери и, опустившись на корточки, подробно растолковал Волшебному Свистку, что от него требуется.

ГЛАВА 4

Фокусы-покусы. Медный скандалист. Фиолетовый паук со свистком. Давно ли победила Мировая революция? Побег. Чем дальше, тем хуже. Зеркальце в траве. Полуночное солнце.

Ждать пришлось минут двадцать. По истечении этого срока, показавшегося ему вечностью, Пётр услышал за дверью странные звуки: пыхтение, царапанье, какое-то кряхтенье, а потом — тяжёлый металлический стук и приглушённый возглас досады.

— Эй, — негромко позвал он в замочную скважину, — Свисток, ты где? Что там у тебя случилось?

— Что, что, — послышался из-за двери сердитый шёпот. — Упали мы, вот что случилось!

— Кто это — вы? — удивился Пётр.

По правде говоря, он не столько удивился, сколько испугался: а вдруг, помимо Свистка, он нечаянно оживил ещё что-нибудь? Или надо говорить: «кого-нибудь»?

Свисток не дал ему времени на решение этого сложного вопроса.

— Мы — это я и Большой Ключ, — сквозь зубы процедил он. — Видишь ли, Ключ действительно очень большой, а я, если ты помнишь, как раз маленький.

Вообще-то, зубов у свистков не бывает, но Петру показалось, что Волшебный Свисток разговаривает с ним именно сквозь зубы, и притом очень ядовито. Кажется, начинались последствия, о которых предупреждало Дисциплинарное Уложение.

— Извини, — сказал он. — Мне жаль, но я действительно не знал, к кому обратиться.

— Разумеется, — сердито проворчал из-за двери разговорчивый Свисток. — Если бы не крайняя нужда, я бы так и валялся в этом пыльном ящике. Преподобные ноты, с кем я связался! Этот мальчишка вспоминает обо мне только тогда, когда нужно что-нибудь свистнуть. Ещё бы! Ведь на то я и Свисток…

— Извини, — повторил Пётр. — Я действительно в отчаянном положении.

— Это я в отчаянном положении! — резко возразил Свисток. — Этот Ключ раз в десять больше меня, дверь гладкая, а я не штатив и не альпинист, я — Свисток и этим горжусь!

— Ты — Волшебный Свисток, — напомнил Пётр. — Просвисти заклинание Невесомости, и дело в шляпе.

— Интересно, а кто будет в меня дуть? — ядовито осведомился Свисток.

— Интересно, а кто дует в тебя, пока ты болтаешь? — не менее ядовито поинтересовался Пётр, которого болтовня Свистка уже успела утомить.

Похоже, ему удалось поставить Свисток в тупик. За дверью наступила тишина. Пётр уже начал волноваться, не ушёл ли разобиженный Свисток восвояси, но тут в коридоре послышался негромкий мелодичный свист — Свисток выводил заклинание Невесомости.

Потом мелодия оборвалась, и Свисток сердито сказал:

— Ну? Вот он я, болтаюсь в метре от пола, как космонавт посреди орбитальной станции. И что я, по-твоему, должен делать дальше? Никакое заклинание не сможет протолкнуть такой огромный Ключ в такую маленькую замочную скважину! Это всё равно что пытаться протащить верблюда сквозь игольное ушко. К тому же его мало засунуть в замок — надо ещё и повернуть!

— Просто дотронься им до замка, — сказал Пётр, решив до поры до времени не обсуждать со Свистком его манеры.