Лара моего романа: Борис Пастернак и Ольга Ивинская - [120]
Из нашей телефонной беседы я узнала, что в определении аутентичности писем участвовали два профессора: Рольф-Дитрих Кайль из Бонна и берлинский знаток пастернаковского стиля написания писем (его фамилию Евгений Борисович Пастернак запамятовал). Так все вместе определили, что не мог Борис Пастернак писать таких писем Ренате Швейцер! «Как же те три, опубликованные?» — уточнила я. Оказалось, они каким-то образом могли быть аутентичны, потому и попали в полное собрание.
Евгений Борисович считает, что Рената Швейцер была человеком литературным и опубликовала неплохой роман в письмах, который нельзя рассматривать как переписку с его отцом. Даже собственные ее письма в книге отличаются от хранящихся в Москве оригиналов. Это к вопросу, зачем было Ренате Швейцер что-то менять в письмах Бориса Пастернака. Все дело, оказывается, в ее «литературности». В таком случае любая литературная дама не упустила бы случая указать на подробности встречи, которые делают такую книгу еще интереснее. Рената Швейцер не стала этого делать, полагая, как и Борис Пастернак, что и так «все все знают».
И вдруг Евгений Борисович сделал одно уточнение, сказав, что не только письма Ренаты Швейцер публиковались избирательно. В «полное собрание» вошло далеко не полное собрание писем Пастернака.
Да, это заметили и отметили многие, кто знает историю отношений семьи Бориса Пастернака и Ольги Ивинской, потому что письма к ней тоже опубликованы не все. Наверное, многие письма Пастернака другим корреспондентам остались неопубликованными по разным причинам. Что до несовпадений в оригиналах и опубликованных письмах самой Ренаты, то любому известно, что такое встречается часто: черновик отличается от окончательного письма.
Но в неаутентичности писем к Ренате Швейцер виновато, на мой взгляд, только одно письмо — от 7 мая 1958 года (из ее книги), которое характеризовало Ольгу Ивинскую как очень близкого и дорогого Борису Пастернаку человека, пострадавшего от близости к поэту. Это подтвердила и фрау Лаабс, ответив на мой вопрос о цели публикации книги: «Она хотела помочь Ольге!»
Лидия Фогельзанг.
30 ноября 2007 года
Цюрих (Швейцария)
P.P.S.
Поиски какого-либо письменного высказывания профессора Кайля о переписке Ренаты Швейцер с Борисом Пастернаком не дали результата: в библиотеке Боннского университета, где Рольф-Дитрих Кайль преподавал многие годы до самой пенсии, не оказалось такой работы. Но там мне дали совет: позвонить господину Кайлю.
Результат нашего телефонного разговора ошеломил и обрадовал меня: Кайль, профессор славистики, бывший переводчик канцлера Аденауера, переводил стихи Пастернака, но никогда не высказывался о переписке Пастернака с Ренатой Швейцер. Он эту переписку никогда не читал.
Лидия Фогельзанг.
4 апреля 2008 года
Цюрих (Швейцария)
Отношение Пастернака к женщине всегда было особым: трепетным, доверительным и влюбленным. Об этом говорит Ольга Ивинская в комментарии к стихотворению «Женщины в детстве». Если Пастернак встречал женщину незаурядную, с родственной душой, то он в нее искренне влюблялся, как любил жизнь во всей ее красе и разнообразии. Помню, как однажды Ивинская говорила о влюбчивости Бориса Пастернака:
— Если даже малознакомая женщина проявляла к Борису Леонидовичу чувство соучастия и душевного единения, то он уже любил ее и при встрече целовал, как родную. Я однажды говорю Боре: «Почему ты, едва познакомившись, сразу целуешь женщину? Ведь это приводит ее в смущение». На это Боря отвечает: «Но я ведь по глазам вижу, что они этого ждут от меня». Влюбляться в женщину — это естественное состояние поэта, в этом главная тайна его жизни. Иначе не стало бы поэзии.
Об этом говорят письма Пастернака в Грузию, воспоминания Фрейденберг, Чуковской, Герштейн, Баранович-Поливановой, Муравиной и других. В одном из последних писем к Жаклин во Францию в январе 1960 года Пастернак пишет: «Дорогая Жаклин, я люблю Вас, это главное, и пока я жив, это никогда не переменится. <…> Пишу на грани слез. Спасибо за все».
Красноречивы строки из стихотворений Пастернака:
Переписка Бориса Пастернака с Ренатой Щвейцер явилась последним проявлением эпистолярной влюбленности поэта в незаурядную и одаренную женщину в далекой, но столь близкой душе Пастернака Германии еще со времени его учебы 1912 году в Марбургском университете у профессора Когена. Книга Швейцер была написана в короткий срок в ответ на клевету, которую стала распространять за рубежом советская пропаганда после ареста и заключения Ивинской и ее дочери Ирины в концлагерь. Книга вышла в Германии в 1963-м и вскоре была переведена на многие языки, защищая честь и достоинство Ольги Ивинской[385].
Рената пишет в своей книге: «Пастернак говорил мне в Переделкине, что работа над романом спасла его от отчаяния, когда Ольга была из-за него арестована. Он сознавал боль как углубление духа и претворял ее в своем произведении. Это было единственное, что он мог сделать для Ольги, — и это была его непрестанная благодарность»
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.