Ланселот, или Рыцарь Телеги - [3]

То правду сможешь, уверяю,

Узнать о ней, но только позже».

Сказал и быстро дёрнул вожжи,

На думы времени не дал.

Покуда рыцарь размышлял,

Тот на два шага уж отъехал[11].

Садиться – стыд, но стыд помеха ль,

Когда Любовь к тому влечёт?

О, сколько зла то принесёт!

С Любовью Разум не в ладу,

Велит он, чувствуя беду,

Чтоб долга чести не нарушить,

Не делать этого, не слушать

Того, что б худо навлекло[12].

Не сердце, нет, уста свело,

Чтоб лишнего не молвил он,

В Любви тенёта залучён.

И сердцу приказала страсть

Подпасть под карликову власть[13];

Был принуждён в телегу сесть он,

И стыд при том был неуместен:

Любовь дала сие веленье.

Гавэйн, не медля ни мгновенья,

Поехал за телегой сей.

И рыцаря увидев в ней,

Он подивился небывало,

И карлику: «Ответь-ка, малый,

Что с королевой приключилось?»

А тот: «Коль зависть зародилась,

Что этот рыцарь здесь сидит,

Садись и ты, коль не претит.

Обоих повезу легко я».

Гавэйн, услышавши такое,

Решил, что тот ума лишен.

«Не сяду, – так ответил он, –

Коню телега не замена,

Так осрамлюсь я, несомненно.

Куда б ни ехал ты, поеду

По твоему я, карлик, следу»[14].

И в путь пустились трое эти:

Два на телеге, конный третий,

Все по одной дороге шли.

Явился замок невдали,

И знайте: замок – диво дивом! –

Был и добротным, и красивым.

В одну все трое входят дверь.

Дивятся люди: верь, не верь,

А карлик рыцаря привозит

В телеге, но никто не спросит,

А всякий посмеяться рад:

И знать, и чернь, и стар, и млад.

На стогнах гиканье и глум,

Осмеян тот, кто был угрюм.

Проклятья, брань всё неотвязней:

Приговорён к какой из казней,

За что воитель осуждён?

Утоплен будет иль сожжён?

Сдерут ли кожу, иль удавят?

«Ответствуй ты, который правит:

Каким запятнан он грехом,

Убийством или грабежом?

Суда ли это приговор?»

Но карлик, на слова не скор,

Не разговаривал с толпою,

Он вёз воителя к постою.

Гавэйн за карликом пустился,

Тот через город устремился

И в башню рыцарей повёл.

За башней простирался дол,

А супротив неё колосс –

Высокий кряжистый утёс,

Что пиком заострялся кверху.

Гавэйн, преследуя телегу,

В ту башню въехал на коне.

Девицу в зала глубине

Он повстречал в красивом платье,

Соперниц по красе не знать ей.

К ним две девицы подошли,

Красой, достоинством цвели.

Гавэйна лишь узрели в зале,

Приветствия ему воздали,

Спросили, радостью лучась,

Его о рыцаре тотчас:

«В чём виноват, коль сел в телегу?

Иль, карлик, ты везёшь калеку?»

Но карлик им в ответ ни фразы.

Героя высадил он сразу

И удалился, но куда –

Осталось тайной навсегда.

Тут спешился Гавэйн, и вдруг

Пред ним явились двое слуг

И унесли оружье прытко.

С подбоем беличьим накидки

По воле девы принесли,

Затем все ужинать пошли.

А ужин – нет границ усладам,

Там с рыцарем приезжим рядом

Сидела дева за столом.

И угощенье, и приём

Гостей пленили, несомненно.

Их принимали столь отменно,

Столь было общество любезным,

Что вышел вечер тот чудесным.

Усталым отдохнуть пора –

Два приготовлено одра,

Высоких, длинных, среди зала.

И третья там постель стояла,

Богаче и пышней других.

Гласит преданье дней былых,

Что удивляла всех постель

И краше не было досель.

Когда для сна пора пришла,

Хозяйка за руки взяла

Гостей, которых принимала,

И две постели указала,

Сказав: «На них вкушайте сны,

Постели вам отведены,

Но третья дивная кровать

Достойных может лишь принять,

И не для вас её храню я».

Тут стал перечить, негодуя,

Воитель, ехавший в телеге:

Мол, он обижен, в кои веки

Подобный получив запрет.

«Почто вы говорите «нет»,

Почто для нас возбранно ложе?»

Ответ от девушки пригожей

Последовал без промедлений:

«Не ждите, друг мой, разъяснений

И здесь не место препираться,

Ведь с честью вынужден расстаться

Тот, кто в телеге был хоть раз.

Отнюдь не справедлив сейчас

Упрёк, что бросили вы мне,

И вы поплатитесь вполне,

Коль вы возляжете на ложе.

Его убранство, нет дороже,

Не для того, чтоб спали вы.

И коль отважитесь, увы,

За дерзость платой будет горе».

«Сие увидите вы вскоре».

«Увижу?» – «Да!» – «Посмейте только!»

«Мне неизвестно, кто и сколько

Заплатит здесь; пусть злится, плачет,

Сие меня не озадачит:

Я собираюсь лечь на одр,

И, выспавшись, я встану бодр».

Сказавши, рыцарь шоссы скинул[15]

И растянуться не преминул

На ложе, что длинней других

И на пол-локтя выше их[16].

Под пологом парчи с отделкой,

Был пышным соболем, не белкой,

Одр золочёный утеплён,

Достойный царственных персон.

Подушки мягки, взбиты ловко,

И не солома, не циновка –

Той ночью ложе смельчака.

А в полночь молньей с потолка

Пал дрот, что был тяжеловесным,

И наконечником железным

Он этот полог бы прорвал,

Пронзив того, кто почивал

На ложе том, где он возлёг.

Приделан к древку был флажок,

Флажок же пламя обнимало.

Заполыхало одеяло

И простыни, и вся постель,

А дрот слегка пометил цель –

Не ранил рыцаря, пав на пол,

При этом только оцарапал

Немного кожу на бедре.

Тот приподнялся на одре

И, погасив огонь, поднял

Сие копьё и бросил в зал,

Притом постели не покинул.

И снова лёг, и не преминул,

Как в первый раз, уснуть легко,

Невозмутимо, глубоко.

Когда на небе просветлело,

Хозяйка башни повелела

На мессу пригласить гостей,

Их разбудили поскорей.

Во время мессы у окна,

Откуда пашня всем видна,

Стоял тот рыцарь, что намедни

В телегу сел, как тать последний.

В раздумье он смотрел на пашни.

А между тем хозяйка башни