Лакуна - [168]
Но я и сама понимала, что это напускная бодрость. Нигде ничего не происходило, любую инициативу тут же указом сверху рубили на корню. Женский клуб превратился в болото; единственное, что их теперь заботило, — бичевание пороков, будь то проступок кого-то из членов городского совета или крамола в школьном учебнике истории. Гарриет Табмен и Фредерик Дуглас детям не нужны, поскольку подают дурной пример. Сейчас везде так: взгляните на лица. У посетителей закусочных на Шарлотт-стрит угрюмые мины: каждый боится оказаться не таким патриотом, как сосед. В чем дело, сэр, у вас такое лицо, словно вы увидели коммуниста! За одно только это слово детям моют рот с мылом. Раньше его печатали в «Джиогрэфик», я сама в детстве читала статьи «Будни Украины» и так далее. Теперь же газетам и журналам тоже вымыли рот с мылом. Даже сейчас, спустя много лет после процесса над мистером Шепердом. Едва ли что-то изменится. В людях не осталось прежнего жизнелюбия. Можно уйти из Женского клуба, но за его пределами дела обстоят не лучше, и от этого уже никуда не деться.
В общем, в первой половине мая, после нашего с мистером Шепердом разговора, я отправилась посоветоваться с Артуром Голдом насчет поездки в Мексику. Мистер Голд одобрил наше решение. Сказал, что процесс пошел, и раз уж теперь у властей есть то, что они называют уликами против мистера Шеперда, то уголовное обвинение — лишь вопрос времени: подготовят необходимые документы и предъявят. Как только вынесут приговор, у него отберут паспорт. Мистер Голд удивлялся, почему они до сих пор этого не сделали. Сказал, чтобы мистер Шеперд поскорее уезжал, пока есть такая возможность.
Мне было трудно об этом говорить, но я спросила, не лучше ли будет для мистера Шеперда остаться в Мексике. Мистер Голд признался, что они уже это обсуждали: проку от этого не будет. Как только вынесут приговор, ФБР сможет вернуть его в Америку. Тому было немало примеров. Один заключенный сбежал с острова Эллис, спрятавшись на корабле, но ФБР выследило его аж во Франции. Они пойдут на край света, лишь бы притащить обратно тех, кто недостоин называться американцами. Чепуха какая-то. Как злые письма, авторы которых уверяют, что ни за что не станут читать романы мистера Шеперда. Почему бы тогда не отложить книгу и не заняться своими делами? Не возьму в толк, как им не стыдно мучить человека, который посвятил всю жизнь тому, чтобы радовать других. Мистер Голд ответил, что, при всем уважении, в тюрьме Синг-Синг сидит немало приличных людей, которые не совершили ничего дурного. Конгресс тем временем голосует за закон о государственной измене в условиях холодной войны, как будто это настоящие боевые действия. Это значит, что изменников родины будут вешать.
Земля загорелась у меня под ногами. Я не мешкая заказала билеты и принялась строить планы. Мистер Голд посоветовал забронировать билеты под другим именем: кинозвезды всегда так поступают, а в аэропорту просто называют настоящее. Я выбрала нам псевдонимы «Бен Франклин» и «Бетси Росс». Мистера Шеперда это позабавило. Он заинтересовался поездкой. Перестал курить без перерыва, стал чаще выходить из дому. На Монтфорд-авеню наконец открыли бассейн, который два года подряд летом не работал из-за эпидемии полиомиелита, и мистер Шеперд частенько туда наведывался. В детстве он обожал плавать. Иногда я ходила с ним, просто сидела и смотрела. В воде он менялся, сиял от счастья, как новенький пятак, и как никто другой мог надолго задержать дыхание. Я бы сказала, как рыба, но это не совсем точно. Он под водой мог переплыть бассейн из конца в конец. Я спросила, где он этому научился, и он ответил, что такое уж у него было веселое детство: забавы ради он научился задерживать дыхание.
Летели мы рейсом «Мексиканской авиакомпании». В Мехико по дороге на вокзал застряли в ужасной пробке и сидели, обливаясь потом, в такси с чемоданами; нельзя было открыть окна, потому что весь город пропах слезоточивым газом. Шофер рассказал мистеру Шеперду, что беспорядки продолжаются уже несколько дней, рабочие бунтуют, а полиция пытается их разогнать. Мистер Шеперд заметил: хорошо, что у них еще остались силы бороться, и, пока мы сидели в пробке, рассказал историю, которая приключилась, когда он учился в военной академии в Вашингтоне. Бездомные ветераны устроили бунт, требуя, чтобы им заплатили обещанное. Мистер Шеперд вспоминал, что пахло тогда так же. Военные применили газ и оружие против людей, живших в палатках, своих же, американцев. И у этих бедняг еще хватило сил сопротивляться: сражайся или умри в бою.
Мы доехали на поезде до Веракруса, там пересели на автобус и, наконец, на паром. Должно быть, так себя чувствовали спутники Колумба: будто мы вот-вот дойдем до края и бросим якорь. Мистер Шеперд рассказал, что его мать жаловалась: Исла-Пиксол — такая глушь, что здесь надо трижды кричать, чтобы Иисус тебя услышал. Пожалуй, так оно и было. Гостиница в городке оказалась древняя, как Моисей, с клеткой на цепи вместо обычного лифта. Мальчик, который нес наши чемоданы, сообщил, что это самая старая гостиница Нового Света, и в это я тоже поверила.
Барбара Кингсолвер (р. 1955) — выдающийся американский прозаик, поэт и эссеист, лауреат множества международных и национальных премий. Практически все ее книги мгновенно попадают в списки бестселлеров, а главное ее произведение — великий роман «Библия ядоносного дерева» — входит в топ-100 сайта Goodreads и изучается в колледжах и университетах. Фанатичный миссионер Натан Прайс вместе с женой и дочерьми покидает благополучную цивилизованную Америку и отправляется на Черный континент, в джунгли Бельгийского Конго, с твердой верой в Бога и с надеждой на то, что Господь поможет ему обратить местных жителей в христианство.
Подлинная история простой американской семьи, которая решила поставить весьма смелый эксперимент: прожить целый год, питаясь исключительно теми продуктами, что произведены в их регионе.
Эта книга о тех, чью профессию можно отнести к числу древнейших. Хранители огня, воды и священных рощ, дворцовые стражники, часовые и сторожа — все эти фигуры присутствуют на дороге Истории. У охранников всех времен общее одно — они всегда лишь только спутники, их место — быть рядом, их роль — хранить, оберегать и защищать нечто более существенное, значительное и ценное, чем они сами. Охранники не тут и не там… Они между двух миров — между властью и народом, рядом с властью, но только у ее дверей, а дальше путь заказан.
Тайна Пермского треугольника притягивает к себе разных людей: искателей приключений, любителей всего таинственного и непознанного и просто энтузиастов. Два москвича Семён и Алексей едут в аномальную зону, где их ожидают встречи с необычным и интересными людьми. А может быть, им суждено разгадать тайну аномалии. Содержит нецензурную брань.
Шлёпик всегда был верным псом. Когда его товарищ-человек, майор Торкильдсен, умирает, Шлёпик и фру Торкильдсен остаются одни. Шлёпик оплакивает майора, утешаясь горами вкуснятины, а фру Торкильдсен – мегалитрами «драконовой воды». Прежде они относились друг к дружке с сомнением, но теперь быстро находят общий язык. И общую тему. Таковой неожиданно оказывается экспедиция Руаля Амундсена на Южный полюс, во главе которой, разумеется, стояли вовсе не люди, а отважные собаки, люди лишь присвоили себе их победу.
Новелла, написанная Алексеем Сальниковым специально для журнала «Искусство кино». Опубликована в выпуске № 11/12 2018 г.
Саманта – студентка претенциозного Университета Уоррена. Она предпочитает свое темное воображение обществу большинства людей и презирает однокурсниц – богатых и невыносимо кукольных девушек, называющих друг друга Зайками. Все меняется, когда она получает от них приглашение на вечеринку и необъяснимым образом не может отказаться. Саманта все глубже погружается в сладкий и зловещий мир Заек, и вот уже их тайны – ее тайны. «Зайка» – завораживающий и дерзкий роман о неравенстве и одиночестве, дружбе и желании, фантастической и ужасной силе воображения, о самой природе творчества.
Три смелые девушки из разных слоев общества мечтают найти свой путь в жизни. И этот поиск приводит каждую к борьбе за женские права. Ивлин семнадцать, она мечтает об Оксфорде. Отец может оплатить ее обучение, но уже уготовил другое будущее для дочери: она должна учиться не латыни, а домашнему хозяйству и выйти замуж. Мэй пятнадцать, она поддерживает суфражисток, но не их методы борьбы. И не понимает, почему другие не принимают ее точку зрения, ведь насилие — это ужасно. А когда она встречает Нелл, то видит в ней родственную душу.