— Одним словом, у нас целый лазарет для островитян, — шутил на следующий день Кар, разговаривая на капитанском мостике со своими помощниками.
— Ну, как здоровье этого Карсена?
— Дней через пять будет совершенно здоров, — ответил Запара. — Ничего страшного. Получил доброго тумака. Тулуп его спас.
— Отто Рудольфович, вчера, когда норвежец тонул, наш метеоролог спросил: «А тут глубоко?» Я думал, он нырять хочет, — рассказывал Торба.
— Эх, Дмитрий Петрович, — покачал головой капитан, — вам ли это спрашивать? Забыли вы, что это наша специальность — знать, где какие глубины. То-то вас никто и не называет гидрологом, а только метеорологом.
— Хорошо, что не ветродуем,28 — пошутил Лейте.
— И в самом деле, — поддержал Запара.
Все засмеялись.
— Нет, я не об этом, — также весело ответил Запара, — я про гидрологию. Ведь можно провести исследования в полынье, взять так называемую гидрологическую станцию.
Увлекшись этой идеей, Запара сразу же принялся ее осуществлять. Он позвал своего помощника Степу, попросил Лейте, Вершомета и других товарищей помочь ему.
Нужно было перетащить к полынье ручную лебедку — вьюшку и закрепить ее на льду. Кроме того, перевезти разные геологические инструменты.
Некоторых инструментов у Запары не было, и Торба с Зориным делали их кустарным способом в машинном отделении.
Запара хотел проводить наблюдения на протяжении суток. Работы предвиделось немало.
С помощью товарищей он перенес к полынье все инструменты.
Весь экипаж помогал гидрологу, даже Эльгар.
Карсен лежал на койке, а Ландрупп еще накануне вернулся на остров.
В том самом месте, где охотились на моржа, теперь стояла прочно закрепленная лебедка и лежали инструменты гидролога.
Прежде всего измерили глубину. Лот показал тридцать один метр.
Больше всего времени отняло измерение температуры на разных глубинах и добывание оттуда проб воды. Эта работа дала Запаре наиболее интересный материал. Батометры работали исправно — опускались в глубину, забирали там воду и автоматически закрывались, после чего их поднимали наверх. Показания глубоководных термометров удивили гидролога.
— Ничего не понимаю, — сказал Запара, — откуда такое быстрое повышение температуры?
Конечно, никто не мог объяснить это гидрологу.
Затем решили проверить, нет ли здесь какого-нибудь течения.
Хотя поверхность воды была абсолютно спокойна и брошенные в воду льдинки не двигались, это еще не значило, что вода так же спокойна и на глубине.
Вертушка Экмана-Мерца должна была это выяснить.
— Дмитрий Петрович, — обратился к гидрологу юнга, — если не ошибаюсь, вертушку рекомендуется применять только на глубине свыше двадцати пяти метров. А здесь только на шесть метров глубже.
— Это потому, что тот, который составлял инструкцию, думал, что вертушкой можно пользоваться только с борта парохода. Конечно, если измерения делаются с парохода, то на малой глубине на магнитную стрелку компаса вертушки влияет железо, из которого сделан пароход. Мы же сейчас на значительном расстоянии от парохода и можем не бояться этого влияния.
Степа прикрепил к тросу вертушку. Чтобы ее не снесло течением, он привязал к ней снизу тяжелую железную гирю.
Вертушку медленно спустили в воду на нужную глубину. Запара пустил «почтальона», то есть маленькую гирьку, которая, скользя по тросу, толкает вертушку и освобождает заторможенный пропеллер. Почувствовав по состоянию троса, что вертушка начала вращаться, гидролог нажал кнопку секундомера.
Движение воды определяли на тех же глубинах, на которых измеряли температуру и брали пробы. Через каждые десять минут вертушку вытаскивали и смотрели на показатели. На глубине десяти — пятнадцати метров нашли течение, которое шло в направлении к острову. На глубине же в двадцать пять метров и до дна в совершенно противоположном направлении шло другое течение.
— Открытие мирового значения! — закричал Запара и объяснил своим товарищам, что от острова в море идет теплое течение, а с моря к острову холодное. — Вы понимаете? — продолжал он. — Сверху холодная вода, а внизу теплая. Это потому, что при температуре в четыре градуса вода имеет наибольший вес и, если продолжать ее охлаждение, она становится легче. Парадокс! Единстственное вещество в мире с таким свойством! Но два столь противоположных течения на такой небольшой глубине у этого острова, в Полярном море, — это тоже парадокс!
Оставалось проверить, изменяются ли движение и температура воды в этих течениях на протяжении суток. Для этого нужно было завершить наблюдения суточной гидрологической станции, которые обычно производятся в течение двадцати пяти часов. Все наблюдения, кроме добывания воды с глубины, проводятся ежечасно, добывание же воды — через каждые три часа.
Только на исходе следующего дня Запара закончил свои наблюдения. Чрезвычайно утомленный и взволнованный, он возвратился в свою каюту. Не менее утомлен был и Степа, который также не отходил от полыньи целые сутки. В результате наблюдений было установлено, что течение не было постоянным. Оно наблюдалось трижды в течение суток и ни разу дольше двух часов. Чтобы разгадать тайну этого течения, гидролог решил, как следует выспавшись, повторить наблюдения. Степе также захотелось узнать причины этого явления. Юнга думал о том, как бы практически иопользовагь это движение воды. Но как? Придумать он ничего не мог. К тому же очень хотелось спать. После суток работы на морозе в висках звенело от усталости.
