Ладья - [156]

Сайрус также оставался на месте – в этот момент он руководил выпуском крупного облака черного дыма. Ко времени, когда судмедэксперты завершат свою работу, он должен был устроить сильный, но контролируемый пожар, который скрыл бы все грехи. Также пожаром можно было объяснить родственникам, почему им не выдадут тела погибших. Но пока научные сотрудники Шахов бродили с различным оборудованием, время от времени переобуваясь, когда резина, из которой была изготовлена их обувь, начинала плавиться.

– Это здорово, – сонно проговорила Мифани. Затем посмотрела вниз, на то, как медсестра осторожно соскребала ее омертвевшую кожу и складывала ее в пробирки.

– Ладейная сообщает, что пожар, вероятнее всего, придется объяснить действиями сумасшедшего поджигателя, – сообщила Уотсон. – При этом они дали также понять, что этот поджигатель не должен быть связан ни с какой группой, а имеет долгую историю психических заболеваний. И что нельзя упоминать ничего из того, что нельзя упоминать.

Строгая шотландка произнесла это безо всякой улыбки, но сумела взглянуть на Мифани так, что та поняла: такая легенда пешке нравилась.

– Чудесно, – отозвалась Мифани. – Ой, и не забудьте вернуть пальто моему охраннику.

Она оглянулась в поисках последнего, но оказалось, что тот стоял снаружи с малышом Аланом, будто желая дать ей немного отдохнуть. Оставив ее только с Ингрид, пешками Уотсон и Мотой, медсестрой и новой охранницей, упитанной и разменявшей седьмой десяток женщиной.

– Оно ему не понадобится, – ответила Ингрид.

– Почему?

– Эм-м, похоже, что кислота, в которой вы побывали, оказалась чрезвычайно едкой, – объяснила Уотсон. – Она проела почти весь материал того пальто.

– То есть проела пальто, но не тронула меня? – удивилась Мифани.

– Да, поэтому мы и собираем образцы кожи, – ответила Мота. – Так же, как и всю воду, которую использовали, чтобы вас отмыть. Врачи полагают, что от ферментов, содержащихся в кислоте, вас защитили ваши силы. Ведь кислота эта органическая, а вы как раз пытались ее денатурировать.

– Как? – спросила Мифани растерянно. Она-то и не думала воздействовать на кислоту, ведь была слишком занята тем, что убивала мозг. Ну и умирала сама. Вот что занимало ее внимание.

– Похоже, что ваша иммунная система вступилась, чтобы вас защитить, – предположила Уотсон. – Но и этого не хватило, поэтому вы и выглядите так, будто сгорели на солнце.

– Поразительно, – сказала Мифани. – Так, значит… погодите-ка! А что с остальными Шахами, которых затянуло? С моим охранником? Со Стилом? – Все вдруг помрачнели. – Что случилось?

– Они не выжили, – тихо ответила Ингрид.

Мифани вспомнила ужасные разъеденные останки, которые видела на полу.

– Боже мой, – выдохнула она, видя застывшие образы у себя в голове. – Их съели.

– Нам всем невероятно повезло, что хотя бы вы выжили, ладья Томас, – осторожно сказала Мота. – Честно говоря, еще немного и кислота нанесла бы серьезный ущерб. Если бы вы не уничтожили куб изнутри, то… – Молодая пешка осеклась, и наступила благоговейная тишина.

«Ну как же, это было нелегко вообще-то, – подумала Мифани. – Меня там саму чуть не разобрали на запчасти».

Она не ощущала особого триумфа по поводу своего выживания – только тоску по погибшим, по всем, чьи воспоминания она недавно чувствовала.

Затем ей явилось новое озарение. Кто мог поручиться, что все женщины в этой комнате действительно преданы Шахам? Даже Ингрид еще не осмотрели на предмет имплантатов. Это было критически важно. Если Правщикам сообщили, что Мифани смогла уничтожить их оружие, то они едва ли станут медлить с тем, чтобы ее ликвидировать. Им не надо будет рисковать, применяя на ней свои биологические средства. Самая обычная пуля из самого обычного пистолета – и достаточно. И как бы безкожий психопат ни угрожал Бронвин, ей необходимо было связаться с Правлением и передать все сведения о причастности Правщиков к этим двум инцидентам. Но сперва требовалось выяснить, кому можно доверять.

– Ингрид, какие у нас успехи с медосмотрами членов Правления?

– Нужно проверить, – ответила Ингрид и уткнулась в свой мобильный.

Пока секретарь получала информацию из Лондона, Мифани пришло в голову кое-что еще.

– Пешка Мота, вы видели внутренности куба… можете сказать, сколько мозгов гражданских там осталось? Помню, вы говорили, что некоторые части были вырезаны. – Пешка прикрыла глаза, вспоминая, что видела.

– Да, они точно были усечены, – ответила пешка. – Насколько могу сказать, им провели что-то вроде частичной лоботомии – направленной на удаление долей мозга, отвечающих за проявление инициативы. Мне кажется, они хотели максимально расширить вместимость центрального мозга, но избавить его от воздействия отдельных импульсов. Научная группа изучает останки, но рассчитывать на многое не приходится из-за кислоты.

– Но вы же сказали, что гражданских, скорее всего, разъело еще до того, как туда попала я, верно? – спросила Мифани, пристально взглянув на пешку.

– Точно я не уверена, – призналась Мота. – Но похоже на то.

«Именно такого я бы и ожидала от Правщиков, – мелькнуло в голове у Мифани. – Особенно от безкожего ублюдка. Но хочется думать, это значит, что этих людей убила не я. И если внутри той штуковины еще остались какие-то их части, надеюсь, они нашли свой покой».