Лаборатория. Железная власть - [7]

Увлеченный съемкой Талыгин не сразу сообразил, что попал в луч прожектора и все находящиеся в кадре люди уже несколько секунд смотрят в его сторону.

— Проклятие! Принесите мне камеру! — властно приказал Рубинчик рванувшимся к Феде солдатам. — Без нее он ничего не докажет!

Из второго кунга послышался оглушительный лай, и на сырой асфальт спрыгнули четыре громадные овчарки.

Собаки! Перехватив камеру, Федя помчался к отверстию в ограде аэродрома. Черт с ним, с рюкзаком, главное — карту с записью спасти. Добежав до ограждения, он с разбегу ринулся в кривую дыру, вспоров кожу на куртке. Плевать, своя шкура дороже. Впереди показался знакомый силуэт «пятерки». Неожиданно что-то рвануло руку с камерой назад. Обернувшись, Талыгин встретился с хищным оскалом овчарки, крепко вцепившейся в ремень от камеры. Остальные, не имея возможности пролезть следом, напирали друг на друга, отчаянно заливаясьлаем, кусая друг друга за уши и выхаркивая из оскаленных пастей густые клубы влажного пара. Одна собака просунула морду в отверстие, но журналист, вцепившийся в ручку камеры, тут же изо всех сил двинул ботинком в клыкастую пасть.

— Да отпусти же… — Талыгин дернул камеру на себя, но вымуштрованная овчарка не разжимала хватку.

Солдаты были уже близко. Федя судорожным движением вдавил кнопку механизма выдачи карты памяти.

— Давай, дава-ай, — не спуская глаз с военных, подгонял он неторопливо жужжащий японский механизм. Крышка было открыта еще наполовину, когда Талыгин с силой выдернул карту из креплений и, бросив камеру, рванулся в сторону машины.

Часть первая. Позитронный блюз

Ведь друзья мои не друзья вовсе,

Для врагов же я всех как родной.

А услышишь мой стук — так побойся:

На коленях молитвы пой —

Беда стоит за тобой!

Oasis «Gas panic!», перевод Р. Аркана

Глава 1. Не пойман — не вор

— Долго еще? — втянув едкий дым из замусоленной сигареты, Борис посмотрел на ссутулившегося у микроскопа напарника.

— Что именно? — не поднимая головы, буркнул тот.

— Хватит уже вылизывать, не монеты чеканим. Закругляться пора.

Игорь оторвался от окуляров прибора, бросил взгляд на циферблат размеренно щелкавших настенных часов.

— Пару минут. А ты чего, с кодировками разобрался уже?

— Давно по файлам раскидал и даже пылинки сдул, — Борис воткнул огрызок сигареты в ощетинившуюся окурками пепельницу и с тоской посмотрел в раскрытое окно, где покачивались подрумяненные закатом лапы сирени. — За неделю не наработался?

В углу лабораторной комнаты едва вращающийся вентилятор с усилием перемалывал терпкий воздух нагретого за день помещения.

— Будешь?

— Доедай, — Игорь посмотрел на раскрытую клетку для лабораторных животных, в которой стояла кадка с ощерившимся иглами кактусом. — Шмяки на тебя нет.

— Да уж, жировала старуха.

— Твоими усилиями.

Достав из коробки последний ломоть пиццы, за которым потянулась вязкая нитка сыра, мающийся от безделья Боря нашарил среди распечаток с отчетами пульт и включил телевизор, попав на выпуск новостей.

— …ДТП, унесшее жизнь нашего коллеги, корреспондента «Пятого канала» Федора Талыгина, — на экране появилась оцепленная заградительной лентой «пятерка», смятая КамАЗом. — Предположительно около трех часов ночи машина, которой управлял журналист, потеряла управление на пересечении Московского проспекта и улицы Фрунзе, где столкнулась с КамАЗом, который двигался по встречной полосе. От полученных травм Федор Талыгин скончался на месте. Причина трагедии устанавливается. — Место аварии сменила телестудия, рядом с ведущей появилась фотография улыбающегося журналиста с траурной ленточкой. — Мы приносим искренние соболезнования родным и близким нашего коллеги. Прощание состоится в пятницу в одиннадцать часо в на Серафимовском кладбище. У Федора Талыгина остались жена и маленький сын…

— Вот, блин, жесть, — оценил увиденное Боря.

— Сделай потише, — попросил Игорь.

— Между прочим, он интересные репортажи делал, — Боря выключил телевизор. — Жаль пацана.

— Согласен, — продолжая работать, Игорь рассеянно пожал плечами.

— Ты вообще сухарь, — дожевывая пиццу, констатировал напарник. — Про годовщину хоть помнишь или, как всегда, мимо ушей?

Оторвавшись от окуляра, Игорь посмотрел на висящий у вешалки календарь, где красным маркером была жирно обведена одна цифра. Сегодня у них с Катей два года. На мгновение забыв о работе, он улыбнулся той еле уловимой улыбкой, которой каждый человек улыбается своим самым дорогим и нежным воспоминаниям. Годовщина. Громко сказано. Если отношений, то да. Давно женатый Лобанов по-обыкновению беззлобно решил поддеть. Хотя предложение Игорь уже сделал. Две недели назад, когда встречал Катю в «Пулково» с гастролей из Австралии.

Актеры радостной галдящей толпой высыпа́ли из зала получения багажа, явно начав отмечать возвращение еще на заморской стороне, следуя извечной русской традиции. Топтавшийся в сторонке Игорь почувствовал легкий укол зависти, глядя на этих беспечных и, казалось, вообще не способных к унынию людей. Наконец появилась она, катящая за собой чемодан на колесиках, улыбающаяся подругам, которые со всех сторон подставляли щеки для прощальных поцелуев. Подошла и, повиснув на шее, крепко-крепко поцеловала прохладными губами, обветренными на заморском австралийском ветру.