Лабиринты сердца - [3]

Никто не заметил, как девушка в старом платье исчезла в переулке. Она медленно шла, думая над тем, что увидела в глазах бакалейщика. А ведь он тоже в детстве голодал, когда его отец— пьянчужка пропивал последние деньги. Бакалейщик все прекрасно знал, однако вел себя так, словно ему нет дела до горя других людей. Голод и нищета ожесточают сердца.

И тут девушка остановилась прямо среди мусора, который стал настоящим бедствием для третьего яруса. Девушка остановилась потому, как ей почудилось, что кто-то за ней крадется. Она резко обернулась и увидела попрошайку.

— Тебе не кажется, что солнце сегодня светит так тускло? Вчера оно светило ярче! — хрипло спросил мальчишка. Он был ниже ее ростом на пол головы, одет был в смешной, но ужасно грязный картуз, огромную, явно чужую куртку с продранным рукавом и оторванным воротником и штаны, протертые на коленках. На ногах у него были старые ботинки, которые наверняка были велики ему на три-четыре размера.

— Нет, ты ошибаешься. Солнце светит так же ярко, как и вчера, — меланхолично ответила девушка, бросая взгляд на продранный рукав куртки.

Это была фраза, которой приветствовали друг друга жители Последнего Города. Раньше люди при встрече говорили: «Привет!», «Рад тебя видеть!», «Как дела?», «Здравствуйте!», но эти времена уже прошли. Когда-то и солнце светило ярче, и трава была зеленой, но это было так давно, что люди уже и не помнят.

— Я хотел тебя поблагодарить… — смущенно произнес мальчишка, протягивая ей пакет со слоечками. Он не говорил гнусаво и противно как все побирушки, беспощадно коверкая слова. Он говорил правильно, и выговор у него был чистый, словно когда-то он и вовсе не был попрошайкой.

— Не за что меня благодарить… — грустно ответила девушка, отклоняя предложение, — Я не сделала ничего, за что меня можно благодарить!

— Ну как же! — возразил мальчишка, — Если бы не ты, этот толстый крохобор, не дал бы мне и плесневелой корочки.

— Я просто подошла посмотреть… — пожала плечами девушка, давая понять, что продолжать разговор не собирается, — Я ничего не делала… Ничего!

— Я приходил к нему вчера, и позавчера тоже приходил, — хрипловато сказал мальчишка, — Но он не дал мне ничего… Этот толстяк мне сказал вчера: «У меня бесплатно только понюхать можно!». И работы не дал, хотя я его очень просил. Я увидел объявление и попросился на работу! А он меня просто выгнал! Кстати, меня зовут Трэй.

— Дениза, — представилась девушка. Она не хотела продолжать разговор, но собеседник попался слишком любопытным и слишком навязчивым, а развернуться и уйти было как-то не совсем вежливо.

— Вот ты говоришь, что ничего не делала, но откуда тогда в этом скупердяе такие перемены? А? Ты извини, но я съем одну слоечку, а то у меня в животе урчит так, словно там сидит голодная злая собака… — Трэй надкусил слоечку и застонал от удовольствия.

— А я откуда знаю? Может, у него проснулась совесть? — отозвалась Дениза, глядя как мальчишка облизывает жирные пальцы.

— Мне кажется, или ты —  магичка? Я слыхал о магичках много чего интересного. Мой отец рассказывал мне об Академии, где учатся на таких. Жаль, что я не могу колдовать. А то бы наколдовал кучу золота! —   мечтательно вздохнул Трэй.

— А что бы ты стал делать с кучей золота? —   иронично спросила Дениза, ставя корзину на землю.

— Я бы … раздал бы людям. Э… ну и себе оставил немного. Я ведь понимаю, почему все такие злые. Потому, что они нищие… Так ты можешь мне наколдовать кучу золота? —   лукаво спросил мальчишка.

— Нет, я не магичка… — выдохнула Дениза.

— А жаль… Вот здорово было бы иметь в друзьях настоящую магичку! Ты права, ты — не магичка. Магички носят красивые платья и ездят в каретах, словно благородные дамы. Да и не живут магички на третьем ярусе. Они живут там! —   мальчишка кивнул в сторону огромной стены, отделяющей мир нищеты от всего остального мира.

Дениза вздохнула. Она хотела было сделать так, чтобы мальчик отвязался от нее, но почему-то благодарность, идущая от чистого сердца, была ей приятна, в отличие от навязчивых расспросов. После смерти бабушки прошло уже много времени, поэтому Дениза давно ни с кем не разговаривала. Друзей у нее никогда не было, а заказчики были немногословны. Ну конечно, она говорила с кошкой, рассказывала ей что-то, жаловалась или просто болтала о пустяках. Кошка была очень вежливым собеседником, она все внимательно слушала, но, увы, отвечала редко, да и то протяжным «мяу!». А тут представилась возможность просто поболтать. И мальчик ей, несмотря на грязный и оборванный вид, ей понравился. Тем временем мальчишка начал рассказывать о своем детстве, хотя Дениза его об это не просила.

— Мы с семьей когда-то жили там! Когда папа был жив. Знаешь, там красиво! Я никогда не бывал на первом ярусе, но папа говорил, что там еще красивее. На втором ярусе чистые улицы, а на окнах в горшочках растут цветы. Самые настоящие! А еще там ездят кареты, и нет ни одной телеги, ну разве что у торговцев … Там никто не умирает на улице от голода, никто не просит милостыню и не роется в мусоре. А на первом ярусе просто великолепно. Огромные дома, дорогие экипажи, фонтаны, статуи… Папа часто рассказывал мне об этом, и даже обещал однажды взять меня с собой на службу. Он ведь был гвардейцем короля!