Лабиринт снов - [42]

— Уже нет, — коротко отсёк эльф.

Я удивленно изогнула бровь, призывая к ответу.

— Он пал на тропе Мертвецов.

Нокаут. Удар ниже пояса. Я предавалась наслаждениям, не ведая, что мой лучший друг погиб?..

— Вы… предали его тело земле?

Сама знаю, что тупой вопрос. Как мне реагировать?

— Нет, — в интонации — усталость.

И всего-то?! Есть в тебе хоть отголоски сострадания? Я пёрла тебя полкилометра надрываясь! Почему ты вчера не сказал? С трудом выпутывавшись из тёплой постели, дрожащими пальцами хватаю вещи и выметаюсь из палаты, не говоря ни слова, по дороге напяливая первое, попавшееся в руку.

Устраивать праздник в честь победы, когда война не окочена, по меньшей мере жестоко. Умом я понимала, что пир даётся для поднятия боевого духа армии, но для меня сие равносильно дикости. Я и не подозревала, уважаемый читатель о том, что не мыслю как человек в бытовом понимании этого слова. Люди задавали празднество, а эльфы отпевали бы павших. Последнее ближе по духу, и увы, не потому, что я женщина. Странника я переманила в отдельный закуток, подальше от людских глаз.

— Не зрю радости на твоём лике, — с деланным огорчением молвит странник.

Я устало закатила глаза к потолку. Предпочтительней найти было бы Гимли, дабы избавиться от нравоучений. Но у меня нет настроения веселиться.

— Почему ты сразу не сказал мне про Антона?

Огорчение на его «фейсе» перестает быть деланным.

— Я шёл последним и не видел. Леголас следовал за ним. Попытай его.

— Что сделали с телом?

— Тела я не видел.

— Нет ни малейшей надежды?

Странник тяжело вздохнул.

— Леголас не мог солгать. Раз говорит — значит видал.

— Как всё у вас просто, — грустно вымолвила я.

— Выпить не желаешь? — неожиданно предлагает странник, — я не спал с Дунхерга и не ел со вчерашнего вечера. Закусить бы.

Я встрепенулась.

— Есть что покрепче вина?

Арагорн задержался, подсчитывая что-то в уме.

— Я принесу два, — выдал он.

— Три.

Странник удивился, но ничего не возразив, исчез из поля зрения. Немного погодя, он возвратился, водрузив на стол три чарки, приземлился напротив. Поднял одну чарку, вторая досталась мне, на третью я возложила ломоть хлеба спёртый с соседнего стола.

— Обычай, — объяснила я, в ответ на немую заинтересованность Арагорна. — Пусть тоже с нами выпьет.

Возможно, у них водилось в традициях нечто похожее. Арагорн оценил важность момента.

— За Антона.

— За нашего друга, — согласился он.

Мы не чокаясь, выпили. В горло полилась обжигающая жидкость по качеству напоминающая самогон. Я глотнула раскалённое олово, переводя дух, прикрыла пальцами рот. Но героически не закусываю. Делаю шумный выдох. По-моему, сейчас буду плакать. Я зажмурилась.

— Он не хотел твоих слёз, — скуксился при виде начинающейся женской истерики будущий король. — Я слышал. Он королевичу зарок дал: как прольёшь ты хоть бы одну слезинку, он эльфа с того света достанет. Так и сказал.

Я через силу улыбнулась, прогоняя подступившую к ресницам влагу.

— Не лей слёзы по павшим. Лучше помяни добрым словом. Однако, я чаял тебя ныне счастливой увидеть. Опосля нашей победы да эдакой ночи.

Он ощерил зубы в ухмылке.

— Не поняла, — откуда здесь все и всё знают?

— Эльфы не лгут, а я сдюжил, — признаётся король.

— Поясни, — потребовала я.

— Раны у царевича затянулись. К вечеру, он сам бы оклемался.

Как вы мне все «дороги»! Когда же это издевательство прекратится?

— Я нарочно. Вас свести. А то смотреть больно.

— О, Вышние! — Со стоном уронила голову на руки.

— Это единичный случай. Оставим его в тайне меж нами. Уж извини, коли обидел.

Я не стала говорить о своих соображениях, куда ему следует засунуть извинения. Киваю, не поднимая на него глаз. Ни одним мускулом и извилиной шевелить не хочется. Старею, пора на пенсию. Желание короля женить нас естественно. Наслушался легенд и предреканий, излюбленное занятие эльфов. Да любой без колдовства скажет — мы вместе жить не сможем. Леголас — породистый, практически бессмертный «перворожденный» и потомственный престолодержатель. Я — домашняя выделка, и родители у меня обычные инженеры. Между нами ничего общего, кроме болезненного инстинкта влечения.

Странник, вероятно, безмолвно ушёл в толчею. Потому как я почувствовала близко присутствие другого существа, оно всегда отдавалось дрожью внутри. Чуть не ставшего для меня всем миром существа. Намеренно не подаю никаких признаков жизни.

— Пришёл за моей головой — запишись в очередь, — индифферентно произнесла я.

— Не имел мочи сказать, — молвил эльф. — Упустить единственную возможность соединиться.

Встала, с намерением уйти, но притормозила, посмотреть в его наглые очи.

— Вы всегда загодя думаете о себе?

Глаза царевича сверкнули праведным гневом.

— Я думал о выживании своего народа! — оскорблёно заявляет Леголас.

Конечно, поэтому ты и шёл вторым. А Тошка — первым. Царевич — трус!

— Неужто?

Брови Леголаса сдвигаются на переносице:

— Не поспел я, да и никто не поспел бы его спасти.

— Почему тогда не забрали тело или не схоронили как положено?

— Да потому, что не осталось ничего! — в отчаянии выкрикнул эльф.

А я думала — хуже в моём положении быть не может.

— По кускам разорвали. Ты это добивалась услышать?