Лабиринт Осириса - [122]

Халифа снова потянул табачный дым, покосился на Зенаб – она, погруженная в свои мысли, по-прежнему смотрела прямо перед собой – и задал напрашивающийся вопрос:

– Шахту, конечно, истощили еще в древние времена?

На другом конце линии немного пошептались, затем мисс Райсули ответила:

– Спорный вопрос.

Халифа и не ожидал недвусмысленного ответа.

– В каком смысле спорный?

– Геродот ясно выражается на этот счет. – Теперь заговорил Хассан. – Он утверждает, что шахту забросили в конце Нового царства, поскольку в ней не осталось золота. Однако Диодор Сицилийский, который, судя по всему, пользовался другими источниками, чем Геродот…

– И по данному вопросу из них двоих заслуживает большего доверия, – прервала его сестра.

– Диодор говорит, что во время возникшей в конце Нового царства смуты о местонахождении шахты просто забыли. Смысл его высказывания в том, что шахту не исчерпали, а потеряли. Мы нигде не находим ссылок на то, что после двадцатой династии в ней что-то добывали…

– Хотя имеется папирус позднего периода, – перехватила инициативу Сальма, – в котором сказано, что на поиски шахты снарядили экспедицию. Этого бы не стали делать, если бы люди того времени считали, что в шахте пусто. К несчастью, экспедиция заблудилась в пустыне, и все ее участники, не сумев найти шахту, погибли от жажды.

– Факт остается фактом, – снова вступил в разговор Хассан. – Никто ничего не знает. Я лично склоняюсь к точке зрения Геродота. Сальма, раз она моя сестра, придерживается противоположной теории. Но определенно ничего утверждать нельзя.

– До тех пор, пока шахта не будет найдена, – закончила мисс Райсули.

– Что как будто и сделал Самюэл Пинскер, – пробормотал Халифа и задумчиво затянулся дымом. Подошел молодой человек и принялся вынимать щипчиками из кальяна на фольгу тлеющие угольки, меняя их на свежие, которые тут же разгорались. Детектив едва его заметил. У него снова побежали по спине мурашки. Не особенно сильные, но вполне ощутимые. Он подался вперед на стуле.

– Геродот говорит что-то вроде того, что шахта настолько богата золотом…

– …что его можно пластами срезать ножом, – закончил за него фразу Хассан.

– Это правда?

Брат и сестра рассмеялись.

– Судя по всему, вы не очень разбираетесь в золотодобыче, – заключила Сальма.

Халифа признал, что так оно и есть.

– Красивая история, но абсолютная сказка, – объяснил Хассан. – Египтяне добывали большую часть своего золота из пластов золотосодержащего кварца – белого кварца с мелкими вкраплениями золота. Чтобы добраться до золота, требовалось вырубить из склона куски породы, размельчить до состояния пудры и только затем, промывая водой, получить драгоценный материал. Все не так просто, как считал Геродот. Диодор Сицилийский был ближе к реальности.

– Хотя нет сомнений, что древние месторождения были уникально богаты, – вставила Сальма. – И все источники сходятся на том, что самое богатое из них – месторождение Осириса. В этом смысле в словах Геродота есть крупица истины. Наши анализы древних шлаковых масс показали, что даже беднейшие шахты содержали шестьдесят граммов золота на тонну породы, что вдвое больше того, чем могут похвастаться современные шахты. И оно исключительной чистоты. До двадцати трех и даже двадцати четырех карат.

Технические детали не отложились в голове детектива, но суть он уловил. Мурашки бегали вверх и вниз по спине. Что-то из всего этого явно выкристаллизовывалось, он это чувствовал. Сливалось воедино. Рвалось наружу. Но имело ли отношение к расследованию Бен-Роя – другой вопрос.

– И все, что мы можем сказать о местонахождении шахты, – это то, что она где-то в Аравийской пустыне?

– Наверное, круг можно немного сузить, – заметила Сальма. – Видимо, две вади, где мы нашли надписи – Эль-Шахаб и Минех, – являлись основными путями к шахте. Эль-Шахаб – с запада, а Минех – с севера. Есть еще пара упоминающих шахту надписей в Бир эль-Гинди. Соединив три точки, получаем треугольник и можем заключить, что шахта находится на центральном плато. Что тоже немалая территория…

– И чрезвычайно удаленная, – добавил Хассан. – Все равно что искать признаки жизни на Луне.

Халифа смутно помнил, что кто-то недавно употреблял то же сравнение, только не мог восстановить, в каком контексте. И не собирался тратить на это время.

– Будет ли какая-нибудь польза от шахты? Если ее кто-нибудь найдет?

Вопрос слетел с языка, словно сам собой. А невысказанный подтекст был такой: настолько большая польза, что стоило бы пойти на убийство?

– Все зависит от того, что вы понимаете под пользой, – ответил Хассан. – С точки зрения археологии это стало бы величайшим открытием. Особенно если шахта сохранила первоначальную структуру и не рухнула.

– Я сейчас больше размышляю о финансовой стороне вопроса, – уточнил детектив. – Предположим, там еще есть золото.

– Очень смелое предположение, – покачал головой Хассан. – Сомневаюсь, чтобы там что-то осталось от первоначальных запасов. Все-таки пять столетий добычи.

– А если все-таки осталось?

– Что ж, в таком случае польза очевидна. Золото есть золото. Люди всегда жаждали золота.

– Учтите вот еще что, – вклинилась в разговор Сальма. – Как мы уже сказали: добывать золото вовсе не значит оказаться там и отваливать киркой со стен драгоценные пласты. Это сложный процесс извлечения золота из руды. И, учитывая удаленность территории, чтобы получить экономическую выгоду, потребуется поставить этот процесс на промышленную основу. Такое могли себе позволить фараоны, поскольку в их распоряжении имелись армии рабов. В наши дни накладных расходов больше. Поэтому ответ на ваш вопрос таков: да, выгода будет, но не такая значительная, как мог бы решить обыватель. Чтобы ее получить, потребуется организация в масштабах правительства или большого горнодобывающего конгломерата.