Лабиринт на орбите - [46]

Неизвестно сколько еще просуществовали бы марсиане в таком ритме, если бы конец их цивилизации не положила «небольшая» ошибка, допущенная в расчетах старших братьев-конструкторов. Планета, которую впоследствии на Земле назвали мифическим Фаэтоном, в какой-то момент своего полета оказалась в опасной близости между Марсом и пятой планетой-гигантом Юпитером, снова-таки по терминологии земной цивилизации. Очутившись между двух точек притяжения, Фаэтон разорвался на миллионы кусков, создав впоследствии тот самый астероидный поток в районе Юпитера. Но гибель Фаэтона положила конец и существованию цивилизации Марса – миллиарды тонн падающих в атмосферу планеты осколков превратили поверхность планеты в сущий ад, где даже теоретически мохнатикам не было шанса на жизнь. Землетрясения, раскалывавшие материки на гирлянды островов, извержения вулканов, выбрасывающие в воздух огромные массы пепла и пыли, заливающие все вокруг раскаленной лавой – все это не успокаивалось десятилетиями, да еще и падающие метеориты, выжигавшие целые города волосатиков – все это горело, пылало и убивало без того бедную на кислород атмосферу. Маленькие, беспомощные против космоса гуманоиды погибали миллионами, но агония мира продолжалась еще несколько сотен лет – пока не перестали падать болиды с небес, и не стало чем дышать.

Деймос долго крутился вокруг планеты с погибшей цивилизацией, став своего рода её вторым спутником и очевидцем её превращения в мертвый мир. Затем он погрузился в размышления,… надолго – для существ такой категории миллион лет не время, а его миг. Послав сообщение своим братьям о неудавшейся попытке, он решил остаться здесь еще на некоторое время – теперь его помыслы занимала третья планета, где климатические условия были более благоприятными для создания и существования разумной жизни. Здесь все благоприятствовало его замыслам: атмосфера, температура, относительно длинный цикл «день-ночь», отсутствие вблизи астероидных полей, могущих снова прервать его опыты. Возникновение «гомо сапиенса» на фоне огромного животного и растительного мира прошло удачно – затем несколько миллионов лет на внесение корректировок и доработки мозга и тела человека до приемлемых значений. Немного осложнилась работа, когда прилетевший из дальнего космоса астероид устроил на планете ледниковый период – много живого умерло безвозвратно, но тут Деймос тоже не мог ничего поделать – он работал только с живой и псевдо живой органикой и влиять на небесные мертвые тела не умел. Имелись, конечно, и у него некоторые второстепенные, вспомогательные способности, но пока пользоваться ими было не время.

Разумные получились у него разношерстными: от белых прямоходящих до черных с некоторыми цветными вариациями – здесь Деймос превзошел сам себя, ведь похожие существа у него получались уже не раз в другой части пространства галактики, и опыт был – тут он его лишь вспомнил и улучшил в некоторых местах. А потом конструктор охладел к своей новой поделке: дело было сделано и теперь лишь требовалось понаблюдать за планетой и ее развитием – тут он не стал изменять своим принципам и переместился обратно на орбиту вокруг красной планеты, откуда следил за своими детьми молча и равнодушно до последнего времени. От миллиардно летней спячки, как это выглядело, наверное, со стороны, Деймоса оторвало появление в системе других живых существ, в которых он опознал одно свое более раннее творение. Не так далеко отсюда, ну, по его меркам, конечно же, так как для самих существ, прилетевших сюда на искусственно созданных аппаратах это все же достаточно далеко. Конструктор ощутил нечто вроде любопытства, став медленно просыпаться – факт контакта его двух экспериментов обещал принести новые знания. Но он ошибся в ожиданиях – все, что делали существа на орбите планеты, делали и местные жители планеты, с небольшими вариациями – особенно Деймос не мог понять, зачем существа с планеты поднимались к тем другим на их аппараты? Рисковали своей единственной жизнью – он ведь не сделал их бессмертными или с набором нескольких реинкарнаций – нет же, их жизненный цикл был короток, полон болезней и испытаний.

А тут некоторые сами бросались навстречу смерти – конструктору показалось, что он что-то упустил, пока дремал на орбите красной планеты все это время и размышлял о своих двух последних экспериментах. Итогом его кратких раздумий стало желание познакомиться ближе и изучить и тех и других – их мысли, желания и вот это непонятное стремление беспричинно умереть. Деймос вышел из спячки и стал накапливать энергию для небольшого локального прыжка – после контакта со своими «изделиями» он собирался покинуть окончательно этот сектор галактики и присоединиться к своей «семье», которая за это время подготовила для него и его опытов еще пару десятков планет с атмосферой. Оказалось, что прибывшие в систему его ранние «дети» заметили это пробуждение и даже послали к нему своих разведчиков: маленькие, хрупкие скорлупки, внутри которых сидел один или два живых объекта. Продолжая накапливать энергию, Деймос потянулся к разуму этих существ – те умерли мгновенно, очевидно не пережив слияния своего разума с разумом внекатегорийного существа. Осознав с горечью, что он переборщил, конструктор обратил свое внимание на три объекта более серьезных размеров, где он чувствовал несколько десятков тысяч живых организмов – правда большая их часть пребывала в некоем странном полуживом состоянии, что еще больше укрепило Деймоса в желании изучить прибывших.