Лабиринт моей жизни - [66]

— Не может быть…

На картине она сидела в большом плетеном кресле в саду, в том самом, где за завтраком устроилась Шура. Но даже не это так поразило Стасю. На картине она держала на руках младенца, тянущего к ней пухлую ручку, стараясь ухватить за каштановый локон.

— Стася! Ты у себя?

С лестницы послышался голос Шуры, и Стася бросилась к двери, но потом вспомнила, что не укрыла обратно портрет. Секундное промедление, и она столкнулась на пороге с Шурой.

— Ты чего? — нахмурилась Шура, но тут же заметила открытую картину. — Черт…

— Кто ты такая?! Ты меня знаешь?! Вы все меня знаете, ведь так?! — Стася перешла на крик.

— Послушай, тебе нельзя волноваться, это вредно из-за лекарств…

— Что вам от меня нужно? Решили похитить, чтобы попросить выкуп у моего деда?

— Боже упаси! Стася, нет! Мы твои друзья. Мы любим тебя.

— Мои друзья? Те, с кем я шлялась по подворотням, пила и торговала собой?

— Что ты несешь?! — Шура шмыгнула носом, стараясь не разреветься.

Стася грубо оттолкнула ее и побежала к лестнице. Она понимала, что одной против пятерых ей не справиться, но сдаваться так просто не собиралась. Шура стала громко звать на помощь, и на крыльце Стасю поймал Кирилл.

— Пусти меня, ублюдок!

— Успокойся, мы не хотим тебе зла.

— Отпустите меня! Отпустите!

Стася стала вырываться, но Кирилл ловко ее скрутил, заломив руки за спину. Она вскрикнула от боли, и только тогда он понял, что у него в руках не преступник.

— Прости, профессиональное, — пробубнил он и чуть разжал руки, но в этот момент Стася со всей силы ударила его по ноге. Она попыталась вывернуться, но у нее снова ничего не вышло. — Стоять, если не хочешь, чтобы снова сделал больно. Повторяю, мы не хотим тебе зла.

Кирилл повел Стасю в ее комнату. Шура, Лена и Ваня направились за ними, а Карина скрылась на кухне. Она взяла ампулу с успокоительным и набрала полный шприц. Нельзя было допустить, чтобы у Стаси случился приступ.

— Кто вы такие?! Что вам от меня нужно?! — закричала Стася, как только Кирилл отпустил ее в спальне.

— Послушай, мы хотим тебе помочь. Все это время, что ты жила в Солнечном, тебе врали. У тебя была совсем другая жизнь. Но, Стася, не мы тебе должны обо всем рассказать. Пожалуйста, дождись вечера, — спокойно заговорил Ваня.

— Ты не запудришь мне мозги! — Стася схватила с тумбочки ночник и запустила им в Ваню. Он не успел как следует увернуться, и керамический осколок рассек ему бровь.

— Я в порядке, — пробормотал он, — в порядке. Ее держите.

Стася не понимала, что происходит. Ей хотелось кричать и крушить все вокруг. Неконтролируемая ярость превратила ее в обезумившую фурию. Она со всей силы ударила ладонью по окну. Стекло разбилось, поранив Стасе руку.

— Черт!

Лена кинулась к Стасе. Нужно было срочно что-то делать с рукой. Кусок стекла торчал из раны, а по руке поползла кровь. Стася словно отключилась. Ее взгляд, устремленный в одну точку, ничего не выражал, губы нервно подергивались, а лицо стало бледным, как лист бумаги.

— Это нечто типа ломки. Первое время так будет, — сказала Карина. Она подошла к Стасе, проверила ее пульс, а потом сделала укол успокоительного. — Шура, перекись, вату и бинт. Лена, обработаешь рану. Парни, контролируйте Стаську. Скорее всего, она сейчас отключится, но мало ли что. А я пока позвоню нашим ребяткам. Им следует поторапливаться.

Как и сказала Карина, Стася вскоре отключилась. Ее сон был глубоким, но тревожным. Чувство беспокойства так и не отпустило ее, и когда она проснулась, то задрожала всем телом, словно была не в комнате, а в подвале с крысами. Она попыталась встать, но, облокотившись на руку, негромко вскрикнула. Перебинтованная ладонь сильно болела, но Стася не знала, как ее поранила. Она взглянула на окно, за которым плавно опускались сумерки, увидела разбитое стекло, но так ничего и не вспомнила. Только ее портрет с ребенком на руках ясно был перед глазами.

Стася все-таки поднялась с постели и подошла к окну. Она понимала, что не свяжет веревку, чтобы спуститься, но может быть, там не так высоко? Было все же высоко, но не это ее напугало. Во дворе стояла знакомая «Хонда». В ней Беркут пытался ее увезти. Значит, все эти люди с ними заодно? В горле встал ком, а на глаза навернулись слезы. Перевязанная рука болела. Сквозь бинт проступило неяркое пятно крови. Нужно бежать! Стася решила сделать последнюю попытку вырваться — прыгнуть из окна, пусть даже переломает ноги. Травмой больше, травой меньше — какая теперь разница? Но ручка была выкручена из рамы. Тогда она побежала к двери. Она оказалась открытой, а под ней на стуле сидел Беркут.

— Стася! — Он поднялся и шагнул к ней, но она выставила перед собой здоровую ладонь, пытаясь хоть как-то защититься.

— Не подходи! — процедила Стася и бросилась обратно в спальню.

Она успела закрыть дверь перед носом Беркута, но слабая щеколда не могла долго выносить его напор. Послышались голоса и шаги. Стася поняла, что вся их шайка теперь здесь. Бежать некуда. Укрыться негде. Дверь с хрустом распахнулась, и все ввалились в комнату.

Стася испугалась, но это был не обычный страх, а ужас, пронизывающий до костей. Ее снова стало трясти, и она, как загнанный зверь, забилась в угол. Ее мучители оказались перед ней.