Квота, или «Сторонники изобилия» - [43]

В приемной послышался чей-то голос, и Эстебан не закончил фразы.

– А вот и сеньор директор. До свидания, сеньорита. Очень приятно было с вами поболтать.

3

Встреча с дядей Самюэлем тоже прошла не совсем гладко. Бретт был безмерно счастлив увидеть племянницу, но все свои разноречивые чувства – и укор, и беспокойство, и надежду – выразил в следующих словах:

– Ну, наконец-то ты изволила пожаловать домой!

Они расцеловались, заверили друг друга, что оба прекрасно выглядят, причем Флоранс нашла, что дядя немного похудел и это молодит его, Бретту же показалось, что племянница немного пополнела. «Вот что значит французская кухня», – заметил он. В ответ Флоранс принялась сравнивать провансальскую кухню с тагуальпекской, возможно, чтобы оттянуть ту минуту, когда, исчерпав все темы, они вынуждены будут заговорить о главном.

– Итак, дядечка дорогой, дела как будто идут неплохо?

Выражение лица Бретта мгновенно изменилось, по нему словно облачко пробежало.

– Да, и, как сама можешь убедиться, обошлись без тебя.

– Вы все еще на меня сердитесь? – спросила Флоранс.

– Если скажу «нет» – это будет неправдой, но сказать «сержусь» – тоже будет неправда. Я тобой недоволен, но прощаю. И все же вспомни, когда ты удрала…

– Вовсе я не удирала, – возразила Флоранс. – Просто отошла в сторонку.

– Вот именно – и на весьма солидное расстояние, – сказал Бретт. – Просто струсила. И не спорь со мной, пожалуйста.

Флоранс ответила не сразу:

– Может быть, вы и правы, я боялась Квоты…

– А ты думаешь, я не боялся? Думаешь, не твердил себе целые месяцы: «Нет, все это слишком прекрасно, так продолжаться не может». Представь себе, вдруг все бы лопнуло как мыльный пузырь. А тут еще ты бросила меня в беде одного.

– Я оставила вас на Квоту, – сказала Флоранс, и в голосе ее прозвучали ехидные нотки: – Вы же сами сделали выбор между ним и мною.

– И правильный выбор! – уточнил Бретт, задетый ее упреком. – Что было бы с нами, если бы не Квота? Пришлось бы нам ликвидировать дело, ты же сама это знаешь! Не будь такой злопамятной.

– Дядюшка, дорогой, не будем больше говорить об этом, ладно? – ласково попросила Флоранс. – Не стоит омрачать нашу встречу.

Но Бретт упорствовал:

– Нет, будем говорить об этом, потому что ты должна с ним поладить!

Флоранс снова помрачнела. Она сказала дяде, что пока об этом не может быть и речи. Пусть он не заблуждается на сей счет. Она приехала только ради того, чтобы обнять дядюшку, потому что ужасно соскучилась, и посмотреть своими глазами, как тут у них идут дела. Вот и все.

– Ну, как идут дела – сама видишь. – Бретт широким жестом обвел роскошно обставленный кабинет.

– Что-что, а уж этого нельзя не заметить, – отозвалась Флоранс.

Слова ее прозвучали с мрачной иронией. Флоранс была не прочь сменить тему разговора. Но любопытство взяло верх.

– «Бреттико» – это тоже ваша фирма? – спросила она.

– Ого, ты уже видела? Конечно же, наша. «Фрижибокс» и холодильники – дело прошлое, сейчас это лишь скромное отделение. И с каждым днем поле нашей деятельности расширяется. Кстати, угадай, что стало со Спитеросом?

– Вы же сами писали, что он вынужден был обосноваться в провинции. Кажется, выпускает бассейны.

– Да, из пластика. Он твердо держится своих старых принципов – производить мало, а получать много. А мы предпочитаем получать меньше, зато много производить.

– Много часов, например, – сказала Флоранс, обводя глазами кабинет.

– Совершенно верно. А откуда ты знаешь?

– Женская интуиция. Но вот что меня удивляет…

– Что именно?

– Я не вижу здесь ни одного пианино. А Квота, по-моему, занимается теперь и этим.

– Как и многим другим, – подтвердил Бретт. – Что же касается пианино, то дома у нас их сколько угодно, даже типофоны есть.

– А это что такое? – с тревогой спросила Флоранс.

Ответ прозвучал с порога – это вошел в кабинет Каписта.

– Разновидность пианино, но производит еще больше шума, – с веселой усмешкой пояснил он.

Каписта подошел к Флоранс, взял ее за руки.

– Добро пожаловать, сеньорита Флоранс. Как поживает старушка Европа?

– Кряхтит, но никто не жалуется. Во всяком случае, не особенно жалуется, – ответила Флоранс.

Они с нежной улыбкой смотрели друг на друга.

– Мои типофоны не вашего ума дело, – проворчал Бретт, нарушая эту трогательную сцену. – Лучше расскажите о ваших тромбонах или об офиклеидах.

– Очаровательно! – вздохнула Флоранс. – Вот-то, наверное, весело! Но вы по крайней мере успели в музыке? – спросила она Бретта.

– Не знаю, – сухо ответил он. – Я не играю.

– На типофоне – понятно. А на пианино?

– Ты же знаешь, я вообще ни на чем не играю!

– Так для чего же они вам?

– Для друзей. И вообще отстань, чего ты ко мне пристала?

Каписта усмехнулся.

– Воистину у вас преданные друзья, – язвительно заметил он. – Особенно если учесть, что сейчас в Хавароне в среднем приходится по два с четвертью фортепьяно на семью, каким же нужно быть альтруистом, чтобы идти еще куда-то играть…

– А к вам приходят играть на ваших офиклеидах? – в бешенстве крикнул Бретт.

– Не ссорьтесь, – остановила их Флоранс. – Право, вы меня пугаете. Хватит того, что прохожие в Хавароне и Порто-Порфиро – я сама видела – разгуливают с двумя, а то и с тремя транзисторами, и все три орут одновременно…