Квинтэссенция поддержания жизни - [23]

Он услышал тихий звук шагов за дверью и понял, что девушка пришла проведать его. Он бы сейчас согласился на что угодно, но только не на чьё-либо общество. Но вспомнив о том, что она вчера, сразу после звонка, через пятнадцать минут "прилетела" к нему и немного привела в чувство, не давали покоя и он сжал губы в тонкую линию, но покорно промолчал, когда дверь она открыла дверь, не удосужившись даже постучаться.

Взглянув на бледного парня, она протянула ему стакан воды и "зелье" от похмелья. С неохотой благодарно кивнув и приняв таблетку, он, заглянув в стакан, не выдержал и скорчил презрительную гримасу.

- Лучше бы коньяк налила.

С этой фразой девушка решила использовать выражение " в одно ухо влетело, в другое вылетело" и ничего не ответила, лишь отвернулась и перевела взгляд на окно, где уже давно взошло солнце, освещая белоснежный снег и придавая ему блеск.

В этот момент девушке так сильно захотелось просто бросить Радмира на произвол судьбы, забыть обо всех проблемах, о том, что в деревне у неё остались мама с отцом, которым она обязана была посылать деньги на жизнь, обо всём, только наслаждаться тёплой и не дождливой погодой, "копаться" в снегу, лепить незамысловатых снеговиков и снежных баб. Но кто сказал, что одного "хотеть" достаточно для того, чтобы воплотить это в жизнь? Радмир же думал совсем не о солнечной погоде, лишь о словах, которые она совсем недавно говорил Элен. "Маленькая девочка..." - он сам не понимал смысл того бреда, который нёс. Он надеялся на то, что она никогда не упомянет об этом и вообще, забудет, ведь он был не в себе.

Щеки покрыли еле заметные красные пятна. Да, ему было чертовски стыдно за свою слабость. Он не удержался и принял. Снова. Но у него на то была причина. Значимая причина, очередная причина, которая пыталась сломать его окончательно. Отец и мать снова вместе. Он не мог поверить в то, что она его простила. Спустя несколько лет, спустя все те унижения и лишения, через которые ей пришлось пройти благодарю этому отвратительному человеку, который называл себя его отцом. Он не хотел этого. Не хотел того, чтобы он был его отцом. Он хотел быть таким, как он. Нет больше греха не свете, чем ударить своего собственного ребёнка. Это непростительно. И ему было стыдно, неприятно быть сыном этого страшного человека, даже если он и не был виноват в этом, не выбирал, у каких родителей ему рождаться. Не было у него этого выбора. Не было. Взяв себя в руки, парень силой выдавил слова:

- Спасибо, - и не произнеся больше ни звука, указал на дверь. Ему было плохо. Настолько плохо, что сейчас он готов был сорваться даже на этой девушке. Хотелось лишь тишины и одиночества, его верных союзников.

Галина, часто сталкивающаяся с теми же проблемами, то бишь желанием забыть о людях и побыть наедине с собой, лишь кивнула и в последнюю секунду кинув на парня сожалеющий непонятно о чём взгляд, скрылась за дверью. Спустя десять минут послышался рёв машины и её тут уже не было. Он остался один. Снова. Всё напряжение словно слетело с комнаты и Радмир откинулся на спинку кровати, сделав глубокий вдох и резкий выдох.

Поёжившись, он натянул на себя одеяло, которое слезло тогда, когда он поднимался для принятия лекарства. Несмотря на отопление и обогреватель, ему всё равно было холодно. От комнатной температуры ли?

Полностью закутавшись, парень словно оградил себя от нещадного окружающего мира и засел в своём собственном, где был только он, его мысли и страхи. И непонятно, в каком из этих миром ему хуже.

Радмир знает, что совсем скоро сюда придёт его мать от какой-то там подруги, приедет отец из конференции, и ему придётся выслушивать холодные постановки перед фактом и жалкие, тихие оправдания матери. Он не хотел их слышать, не хотел видеть лица этих людей, которых презирал всей душой. Отца за его леденящий душу, убийственный характер, а мать за жалкость и полное подчинение богатому мужу, так как её семья обеднела много лет назад.

Мучительное ощущение собственной беспомощности сменила холодная ярость, которая затрагивала все струны души, ни одну не обделяя докучливым, совсем ненужным и бесполезным вниманием.

Решительно вскочив с кровати, он быстро оделся в первое, что попалось под руку и схватив ближайшие ключи от одной из машины, он даже не понял, от какой из них, выбежал на крыльцо, но не успел.

Большая чёрная машина марки "Hummer" заехала во двор и остановилась около гаража. Статный мужчина с такими же, как у Радмира, холодными чёрными глазами и смоляной, идеальной шевелюрой, пошёл к дому. На пол пути он случайно заметил сына, застывшего на пороге дома и оцепенел.

Он смотрел на парня неотрывно, словно пытаясь в нём что-то найти, разглядеть.

Радмир же словно и не увидел его. Он исследовал глазами маму, его маму, которая вышла из машины, дружелюбно улыбнувшись личному водителю. Как только она обернулась и увидела сына, также, как и отец Радмира, окаменела и красивая улыбка сползла с загорелого лица. Да, у подруги она была. Как же. И именно в этот момент он понял, что они уже были вместе давно. Никакой конференции не было, из неоткуда взявшейся подруги тоже. Они летали вместе отдыхать куда-нибудь на острова. И там их застала пресса. Они "заключили перемирие" не сегодня и не вчера. А он, их сын, узнал об этом только сейчас. Из грёбанной жёлтой газетёнки, совершенно случайно, будто он и не должен был этого знать.