Квартира. Карьера. И три кавалера - [45]

– Да, вы святые. Я вас не стою. Поэтому ушел к грешникам, – попытался сгладить углы папа.

Еще пара таких выпадов, и Катя начала соображать. Папа хотел продать их трехкомнатную и купить две однокомнатные. Мама не соглашалась. И тут завидную гибкость мозговой деятельности в свои далеко за семьдесят продемонстрировала бабуля. Она пристально молча разглядывала внучку, пока дочь с бывшим мужем ссорились. А потом вдруг сказала:

– Можно поступить и по-другому. Пусть он продает квартиру, отдает нам две трети выручки. И мы к Катерине в Москву уедем. Это раньше она по чужим углам скиталась голодная и холодная. А теперь у нее жилье свое. В тягость не будем с деньгами-то.

– Так мне четыре года работать осталось, куда я отсюда? – удивилась мама.

– В Москве доработаешь. Катерина пристроит куда-нибудь. Там зарплаты большие, еще и вырастет твоя пенсия. Тоже мне проблема.

Наступила тишина. Ближайшие родственники уставились на Катю. Она вскочила и ринулась в туалет. Ее вывернуло наизнанку. Желудок щедро отдал воду – она уже сутки не ела. Прополоскала рот, умылась. Вернулась:

– Прошу прощения, не лучшим образом себя чувствую. Сразу предупреждаю, после сорока работу в Москве найти трудно. У меня таких связей нет. Об остальном дайте подумать.

Девушка вышла в кухню, замерла у окна. Когда-то все в той же общаге она мечтала преуспеть, разбогатеть и перевезти к себе маму, папу и бабушку. Это быстро прошло: им гораздо лучше было в родном городе – трехкомнатная квартира, гараж, машина, дача, куча знакомых. Сейчас представить их в доме, над которым бились отборные прораб и дизайнер, она не могла. Вообразить, что приходит с работы, а там кто-то лезет с разговорами, не удавалось. Они не сумели жить вместе с папой. Но почему-то уверены, что с отвыкшей от семьи Катей проблем не возникнет. Чего там, молодая, вымотают нервы, перемелют. Мама со своим давним провинциальным высшим экономическим образованием будет тянуть до пенсии за кассой в супермаркете. Она и здесь-то с нулевых бухгалтером работает. В девяностые года три побыла коммерческим директором, еле ноги унесла. И дочери предстоит смотреть, как она чахнет. Бабушка перетряхнет все ящики и перевернет вверх дном кухню, ругая неправильную хозяйку и наводя в них свой порядок. Привет молодой немке Эрике. А по вечерам они будут включать телевизор и смотреть всякую дрянь до полуночи. Катя же снова окажется с ноутбуком в одной комнате, из которой не хочется вылезать. «Стоимость твоей свободы? – торжественно вопросила себя девушка. И, устыдившись пафоса – нашла время и повод, ответила: – Маленькая ложь и большие деньги. Опять последние, все, что удалось накопить за эти годы. И черт с ними».

Она вернулась за стол. Родители по-прежнему спорили. Бабушка поглядывала на них с неприязнью. Будто сама готова была отправиться жить к Кате прямо сейчас и маму насильно с собой захватить. Поэтому дальнейшие скандалы для нее не имели смысла.

– Послушайте меня все, – сказала Трифонова очень негромко. Мама с папой немедленно замолчали. – Я взяла ипотеку на квартиру. Влезла в долги на пятнадцать лет. То есть, потеряю работу, не смогу заплатить ежемесячный взнос, окажусь на улице. Поэтому рисковать вашим будущим, приглашая к себе, не стану. Но считаю своим дочерним долгом помочь. Папа, сколько стоит однокомнатная квартира в городе? Та, которая тебя устроила бы?

Если честно, не верилось, что он ответит. Всегда переживал, что у них с мамой небольшие зарплаты и они ничего не дают дочери. Хотя той поначалу и лишняя тысяча рублей казалась состоянием. Но измученный мужчина без колебаний назвал сумму. «Боже, спасибо за кризис, – серьезно подумала Катя. – Огромное спасибо. У меня на карточке что-то останется». Она поднялась.

– Идем. Я куплю тебе жилье. Только быстро, а то опоздаю на поезд.

Сухими зудящими глазами дочь молила отца: «Откажись. Попытайся отказаться. Я все равно это сделаю, я безвозмездно тебя выручаю, но пусть твое достоинство не пострадает. И мое. Родной мой папочка, любимый, соври, что постараешься отдать деньги. Скажи, что тебе нужен только первый взнос, а дальше ты сам… Не знаю что, но скажи». И он свое слово молвил:

– Спасибо, доченька. Я уже присмотрел, обговорил все с фирмой-продавцом. Только не на что было брать. Сегодня суббота, все работают. Оформим часа за два. На вокзал приедешь вовремя.

– Это за что же ему, неверному, такое счастье? – заголосила бабушка.

Но мама так на нее посмотрела, что даже неуправляемая старушка прикусила язык.

Конечно, не через два, а через пять часов Катя неохотно ела и пила зеленый чай в маленьком чистеньком с виду кафе. И вдруг услышала:

– Трифонова, ты? Вот так встреча! Отпадно выглядишь.

На стул напротив плюхнулся худосочный парень к черной кожаной куртке. Она была неприлично новой для мужской. Девушка второй раз за день напряглась. На сей раз не напрасно. Сокурсник из медучилища.

– Свиридов? Привет!

– Вернулась? Не верю! Кто угодно, только не звезда наша, отличница отличниц Трифонова.

– Правильно делаешь. Родителей навещала, скоро уезжаю. Как поживаешь? Медбратом работаешь или институт окончил? – Катя старалась говорить приветливо, но сокурсник ее совершенно не интересовал.