. Эва Штаубенфельд вышла замуж за английского офицера, который был ранен во время одной из террористических акций, теперь она работает альтисткой в Филармоническом оркестре Лондона. Литовский перебрался в Америку и ныне занимает должность концертмейстера виолончелей в оркестре Миннеаполиса. Один Розендорф остался здесь — все мои прогнозы не оправдались. Война, лишив его жены и дочери, разрешила несколько проблем, отягчавших ему совесть. Розендорф женился на своей ученице, с которой грешил, когда та была еще девочкой. Она обращается с ним как человек, заработавший право сомневаться в его честности и порядочности. У них двое детей, оба, видимо, наделены музыкальными способностями — талант, который украдет у них детство. Теперь, в пятьдесят лет, Розендорф представляется мне музыкантом, утонувшим в оркестре. Новый квартет, им созданный, — это спасательный круг, позволяющий ему удержать голову на поверхности воды. У этого квартета красивый звук и безупречная техника (вторая скрипка даже превосходит Фридмана), только ему недостает внутреннего напряжения и драматического характера предыдущего Квартета Розендорфа. Но, быть может, все это лишь воображение. В прежнем квартете я принимал душевное участие, а тут — всего лишь свободный слушатель. Слушая музыку, мы прислушиваемся к себе.
По видимости, теперь у музыкантов больше возможностей — Европа уже не закрыта перед евреями и небеса открыты всем. Тем не менее, шансы Квартета Розендорфа прорваться в широкий мир, за пределы Израиля еще меньше, чем раньше. Быть может, оттого, что в молодом государстве, где все происходит под знаком обновления, пятидесятилетнему человеку легко почувствовать, будто жизнь его подходит к концу. А может, причина тут иная: под крылом удушливого семейного счастья Розендорф, этот орел с переломанным крылом, смирился с тем, что границы сей страны, определенные соглашением о перемирии[103], и есть границы его мира. Лишь в моих ушах — ведь даже и пластинок нет, — сохранились минуты вдохновения, того непереносимого напряжения, когда прежний Квартет Розендорфа с рвущимся сердцем играл Большую фугу Бетховена, словно бросая вызов Богу и людям.
