Квантовый сад - [97]

– Нет, полковник! – сказал Святой Матфей. – Не делайте этого!

Айен проигнорировала слова святого и прижала ствол пистолета к голове Рудо.

– Моя мать мертва, – сказала Айен. – Я убила ее. Ради вас.

Рудо была такой маленькой, а Айен – такой большой, что Айен могла бы убить ее голыми руками, даже если бы капитан не была связана. Айен была в расцвете своей карьеры военного, опытная, видавшая виды. Рудо была безмерно уверенной в себе самозванкой, изменницей, самодовольной молодой женщиной, чьи махинации привели к тому, что успех восстания был возможен лишь в том случае, если Айен убьет собственную мать. Рудо продолжит действовать все последующие сорок лет, чтобы создать условия, в которых устранение матери Айен станет ключевым моментом истории.

– Я вас любила, – сказала Айен. – Всегда в рот вам смотрела. И за это вы использовали меня в качестве мерзкого убийцы.

– Я не понимаю, – выдохнула Рудо. – Мэм.

– Меня послали вы в будущем. Использовали меня. Вам было нужно это сделать. Вам было нужно, чтобы я убила свою мать, и тогда вы могли бы возвыситься, пусть вы и спящий агент Конгрегации. И вы мне об этом ничего не сказали, не сказали того, что я, оказавшись здесь, буду разгребать беспорядок, который вы устроили. И теперь моя мать мертва.

Айен приставила ствол пистолета к левой стороне головы Рудо, туда, куда в будущем никто не осмелится смотреть, помня лишь, что спящему агенту Конгрегации не удалось убить ее.

Глаза Рудо расширились.

– Нет, – прошептала она. В ее глазах был настоящий страх, перекрывающий расчеты, уверенность. – Ход истории…

– Мы закончим этот разговор через тридцать девять лет, и тогда вы ответите за свои преступления.

Айен нажала спусковой крючок. Голова Рудо дернулась в сторону, удерживаемая рукой Айен, кровь заструилась из длинной раны, протянувшейся по левой стороне головы. Айен отпустила волосы Рудо, и капитан упала на пол. Холод поможет ей остаться в живых до тех пор, пока ее кто-нибудь не обнаружит.

51

Иногда одна тишина отличается от другой. Буровая установка была сложена на платформе грузовика рядом с тонной проб. Тишину нарушало лишь приятное шипение кислорода, поступающего в скафандр Белизариуса. Ему доводилось сидеть в молчании, глядя на зеленые холмы Гаррета после выхода из фуги. Глядеть на звезды из рубки небольших кораблей, летящих сквозь вакуум. Сидеть в черноте своих холодных апартаментов в Свободном Городе. А сейчас он стоял посреди тихой равнины, где прежде размышляли свои странные мысли Hortus quantus; он смотрел на мир, отделенный от этого времени, лишенный прозрений и самоосознания. Их разум родился из сложного переплетения, превосходя определенный, классический мир нейронов и химизма памяти, породив сознание, простирающееся сквозь время за счет квантовой спутанности. А Белизариус заставил этот новый квантовый мир на Ньянге умолкнуть.

Со стороны склада оборудования кто-то приближался. С пистолетом в руке, оранжевым в инфракрасном спектре от недавней стрельбы. Иеканджика.

Что она сделала? И что она собирается сделать с ним? Белизариус не знал, откуда в голову пришла такая мысль. Месяц назад он предал ее. Сейчас уже она может предать его, оставить его и Святого Матфея, обугленных, на этом льду, взять пробы и отправиться к Кассандре, чтобы все выяснить. Он умрет в одиночестве, отрезанный ото всех, кто его знал, точно так же, как Hortus quantus.

Иеканджика остановилась перед ним. Белизариус увеличил ее лицо с помощью глазных имплантов, чтобы разглядеть его выражение за стеклом шлема. Она обеспокоена. Ей больно? Она ранена? Иеканджика протянула ему служебный браслет, внутри которого находился Святой Матфей.

– Ход истории сохранен, – передала она ему по лазерному каналу. – Камеры в секторе вокруг врат времени будут отключены для проверки на восемь минут. Нам надо поторапливаться.

Взяв в руку пульт управления, Иеканджика направила грузовик к вратам времени. Они молча шли рядом. Hortus quantus превратились в бездумные статуи, живущие лишь фотосинтезом, в молчании. Белизариус кинул прибор-переводчик к образцам в грузовик. Сложно сказать, будут ли в Союзе его искать, так что он возьмет его с собой в будущее. Единственным способом выжить для него вопреки всему будет то, что у него останется возможность снова поговорить с Hortus quantus.

Белизариус не успел возразить, когда Иеканджика принялась ломать ветви Hortus quantus. Больно было смотреть на беззвучный хрустальный звон ломающегося льда. И Иеканджика протянула ему отломанную ветвь.

– Ты ее сломала!

– Они мертвы, Архона. Все до единого расплавятся в результате вспышки, всего через три месяца. Им не повредит, если ты возьмешь эту ветку, но тебе это может пойти на пользу. Чтобы воссоздать растительные разумы, тебе необходима не только пыльца. Тебе необходим и женский компонент.

Тонкий лед сиял сквозь масляно-черные полосы. Белизариус поднял ветку, и она уловила свет – от грузовика, от индикаторов их скафандров, от прожекторов вдали, сжимая каждый из источников в точку. Его мозг начал искать закономерности. Закономерности света, подобные тем, что были на поверхности Гаррета. Красота ради красоты. Жизнь внутри льда. Загадка, сокрытая в чернильно-черной субстанции. Белизариус аккуратно убрал сломанные листья в холодный контейнер на груди.