Квадратное время - [37]

«Во что я только ввязался!» – мелькнула в моей голове паническая мысль, но отступать было поздно.

– Обухов! – отрапортовал я и поспешно попятился в злорадно улыбающийся чужой беде строй.

– Кто еще безработный? Радуйтесь, сволочи, [нецензурно] на благоустройстве! – подтвердил мои мысли нарядчик. – А ну, шаг вперед! Слева направо, фамилия!

После краткой финишной переклички я ожидал окончания затянувшегося чуть не до обеда спектакля. Но нет, самую интересную часть организаторы приберегли напоследок: распределение вакансий в женской части дружного каторжного коллектива, как минимум половину которого составляют подруги и подельницы уголовников.

Хит сезона – домработница-кухарка для доблестных бойцов-красноармейцев!{103} Потребность – двадцать человек! Подвох, по многочисленным грязным намекам, очевиден даже мне: главной обязанностью женщин станет отнюдь не приготовление еды, но самый тривиальный интим.

«Неужто силком в проститутки загонять прямо тут будут?» – мелькнула обескураживающая мысль.

Подтверждая опасения, истошный крик бабского скандала взорвал угрюмую воркотню строя, но скоро я едва мог сдержать удивление: получить ценную работу в должности проститутки не кинулись только старухи – все равно не возьмут. В стороне осталась лишь жалкая кучка охреневших от прямоты посыла каэрок.

– Жизнь их уже снасильничала, солдатики не добьют, – тихо заметил мне в ухо Михаил Федорович. – Поверь, не страшно бытовать подобным образом после воровской малины или рабочего барака… Тепло и сытно. Еще, глядишь, детишек приживут да замуж выскочат.

Отбор затянулся без малого на час…

Охрана без всякого стеснения лапала кандидаток, впрочем, в стремлении попасть в личные кухарки они были и сами не прочь потрясти вислыми сиськами или толстой задницей в куче грязных тряпок. Надсмотрщики наперебой хвастались, демонстрируя изголодавшимся мужикам особо симпатичные и наименее потасканные жизнью экземпляры особей женского пола.

И надо сказать, что многим из каторжан процесс явно нравился: видать, не прививают особой стыдливости семейные бараки, где в порядке вещей заниматься любовью за ситцевой занавесочкой.

Меня же подобный первобытнообщинный эротизм скорее смешил – как чуть ли не первое развлечение за год заключения.

Наконец скороспелых подруг красноармейцев построили в короткую колонну и увели от – а вернее, для – греха прочь из лагеря. Остались лишь будущие прачки – иных вариантов местное штатное расписание на зиму не предусматривало.

Под самое закрытие утренней линейки пожаловал самолично товарищ Курилко со свитой. С довольной мордой выслушал десяток «здра!», прошелся туда-обратно вдоль строя, вглядываясь в лица и задумчиво похлопывая стеком по белому голенищу шикарных бурок.

– Ты! – Стек вдруг уперся в грудь одной из каэрок, старательно прикрывающей лицо платком. – Выйти из строя! Как зовут? Громче!

– Татьяна. – Я с трудом смог расслышать тихий голос, принадлежащий совсем молодой девушке.

– Ба! Какая встреча! – обрадовался Курилко. – Мадемуазель Кавелина! Как же, помню, помню… И папашу твоего полковника тоже не забыл.

Кажущийся непропорционально огромным на фоне женщин, затянутый в кожу и ремни чекист шагнул вплотную к арестантке, поднял лицо пальцами за подбородок, вгляделся, хищным движением стянул назад платок.

По холодному ветру рассыпались рыжие волосы…

Девушка попробовала вырваться, и я на мгновение увидел ее юное лицо с веснушками и глаза – огромные глаза, прямо как в аниме.

– А ты ничего… Похорошела с тех пор, – сделал вывод начальник лагеря. – Эй, кто тут командует? Она со мной пойдет, запиши!

– Нет! – Девушка отчаянно забилась в руках Курилко. – Нет! Нет! Никогда в жизни!

– Да куда ты денешься, дуреха?! – Он удивился, похоже, совершенно искренне.

Не веря в категоричность отказа, пригнулся ближе, не иначе для поцелуя…

Ответом стала звонкая пощечина.

– Ха-ха-ха! – заливисто, но искусственно рассмеялся главвертухай, отшатываясь от арестантки. – Норовистая кобылка попалась!

Он полез в карман и вытащил сверкнувшую камнями и желтым металлом цепочку, растянул ее в руках, примеряя.

– А как насчет такой уздечки? – спросил вроде как ласково.

– Лучше смерть, чем лапы палача! – отрезала девушка и с мрачной решительностью потянула платок обратно на голову.

– Сдохнуть тут запросто… – зло процедил Курилко, пряча украшение. – В карцер? Нет, там ты действительно сдохнешь к утру без толку. О! – Он черкнул стеком вниз по животу жертвы. – Да ты, милая, никак к побегу готовишься? Произвести личный досмотр!

– Ох, бабоньки, какая дура… – раздался из женского строя одинокий вскрик, в котором зависти слышалось куда больше, чем сочувствия.

Из-за спины чекиста подскочили сразу несколько помощников, и буквально через несколько секунд девушка стояла на снегу совершенно голая. До этого момента мало кто сочувствовал дерзкой мамзельке, но теперь…

Завистливый свист, тупой гогот, скабрезные комментарии вдруг застыли в воздухе и упали на землю злым матом – колдовство красоты сберегло чистоту даже в такой куче грязи, как Кемперпункт.

– Прелесть-то какая, – без изысков перекрестился один из моих соседей. – Жалко!