Квадратное время - [27]
Они получают премии, пайки и комнаты с мебелью в отобранных у «контры» квартирах. К ним на шею с самыми что ни на есть серьезными намерениями вешаются юные красавицы. Доступны веселые загородные кутежи с девочками и бильярдом, попойки в ресторанах и прочие скучные патриархальные забавы – охота, пьянка и рыбалка. Наконец, те, кто в чинах чуть выше среднего, не имеют проблем с выездом за границу.
В дополнение к перечисленному не стоит забывать: над «авангардом пролетариата» ГПУ не властно, в случае любого, в том числе махрово-уголовного преступления коммуниста сперва должна судить местная партколлегия или – при наличии высокого поста – Центральная контрольная комиссия. Соответственно, машина убийства и унижения может добраться до них лишь после «исключения из рядов»{70}, что есть дело крайне непростое – друзья и соратники не сдадут без боя.
Поэтому чувствуют себя партийцы в полной безопасности, совсем как дворяне золотой эпохи Екатерины, эдакий достаточный для управления страной неподсудный и неподатный процент{71}. Для поддержки своего «высокородного» статуса многие из партийцев тренируются с оружием, как настоящие господа, всего разницы – наган вместо благородной шпаги. Никак не пойму только одного: почему они так стеснялись пускать его в ход в тридцать седьмом?!
Восхищаться ли мне коммунистами? Ненавидеть? Завидовать?
Какие глупости!
Наивные, трудолюбивые коняги местного «Скотного двора»{72} достойны лишь жалости. Они вступали в ряды ВКП(б) за повешенным перед мордой лица благородным лозунгом «все животные равны», надеялись дать власть – Советам, недра – народу, землю – крестьянам. Многие до сих пор совершенно искренне гробят за фальшивую мечту здоровье, а то и саму жизнь.
Простить ли их?
После близкого знакомства со свежеоткормленными псами или стражами революции не могу и не буду. Кто-то обязан нести ответственность за молчаливое сглатывание подлой добавки «но некоторые животные равнее других» и закономерное перерождение правящей партии в монстра. За назидательный пример, в котором честное исполнение своего долга множеством умных и добрых людей приводит к втаптыванию в лагерную пыль миллионов ни в чем не повинных крестьян, рабочих, управленцев, инженеров… А также их жен, детей, всех близких и дальних родственников.
Мой долг, моя миссия – остановить метаморфозу. Любой ценой, хуже все равно быть не может.
– Леш, а не пойти ли нам до ресторана? – прервал мою задумчивость жизнерадостный голос Якова. – Гляди, время за полдень ушло, скоро Киев, он хоть и не столица{73}, да оголодавшим гражданам до того дела нет. А ну как понабьются по вагонам? Толком и не поесть будет…
Риторический вопрос! Какие могут быть возражения? Опыт завтрака и его следствие – досадная капелька соуса на брюках – показали: вкушать местные деликатесы за маленьким подрагивающим столиком не слишком удобно. Да и хоть чуть-чуть размяться явно не мешает.
Путешествие по коридорам не заняло и пары минут, и вот он – элитный советский вагон-ресторан.
Варварское пренебрежение железнодорожным аскетизмом, никакого сравнения со скромными европейскими собратьями: тяжелые, с изыском столы красного дерева, конусы салфеток стоят на выставленных тарелках как отлитые из гипса. Стулья с мягкими убедительными округлостями сидений и спинок, плюшевая обшивка в тон к тканевым вставкам панелей стен. Едва прозрачная кисея и плотные бордовые шторы с неуклюжими ламбрекенами погружают изрядно сдобренное табачным дымом пространство в приятный рассеянный свет.
Сказка наяву, а вот посетителей немного.
– Вот черт! – тихо ругнулся мне в спину партнер. – Папиросы в купе забыл!
Он развернулся и быстро зашагал назад, так что я догнал его уже в тамбуре.
– Старый знакомый засел, сука, – прояснил Яков ситуацию в ответ на мой удивленный взгляд. – Слева, колобок в очках и черной рубашке. Издали не срисует, ведь столько лет прошло, но вблизи – непременно смекнет. Придется обедать в купе.
– Может быть… – сконфуженно замялся я.
Яков осуждающе хмыкнул, однако увидев в моих глазах некстати разбуженный грех чревоугодия, расслабленно махнул рукой:
– Ты-то оставайся. Но не вздумай знакомиться и беседы разводить, чекист{74} он, хоть и бывший. Сам понимаешь…
– А зовут как?
– Изя, кажется. Фамилия – Бабель.
– Бабель? Писатель?
– Больно много у нас таких писателей развелось, – пыхнул ненавистью Яков.
– Выходит, тот самый Бабель!
– Тебе виднее, – буркнул Яков, развернулся, пряча глаза, да потопал назад в купе.
В начале кратких одесских каникул я частенько не понимал смысла в повсеместно употреблявшихся фразах типа «смотреть официальным глазом», «снять со стенки верного винта» или «отдавать кровь в первом ряду». Но позже осознал: Бабель в советской стране бешено популярен, куда больше, чем Пелевин в моем времени. Так что всякий оболтус, мнящий себя хоть каплю образованным, обязан знать десятка полтора красивых цитат из «Конармии» или «Одесских рассказов», чтобы с поводом и без оного вкручивать их в любой разговор. Перечитать смутно припоминаемые по школьной программе романы{75} желания не возникло, но сам факт в памяти отложился прочно.
Ортодоксальная альтернативка со всеми атрибутами – прогрессорством и рояльностью. 1965 год от рождества христова, где-то между Европой и Азией. Все персонажи и события являются вымышленными, возможные совпадения случайны. Образы и действия названных политических деятелей, чьи имена совпадают с реальными персонами также являются вымыслом автора.Наш современник попадает в 1965 год и начинает подыгрывать Шелепину, Семичастному и Ко против Брежнева. Много прогрессорства.
Ортодоксальная альтернативка со всеми атрибутами – прогрессорством и рояльностью.
Еще не поздно. Часть II. На распутье. Ортодоксальная альтернативка со всеми атрибутами – прогрессорством и рояльностью. Закончено.Наш современник попадает в 1965 год и начинает подыгрывать Шелепину, Семичастному и Ко против Брежнева. Много прогрессорства.
Миновал первоначальный шок, охвативший Петра Воронова после его «провала» из 2010 года в прошлое СССР. Тяжелое колесо истории перескочило на рельсы новой реальности, и какой она будет – уже никто не знает. Но жизнь продолжается, на фоне быта и производственных интриг главный герой не устает внедрять компьютерные технологии XXI века в 1967 году. Сложностей на этом пути более чем достаточно, даже простейшие клавиатура и дисплей с трудом укладываются в сознании ученых и инженеров прошлого.Между тем обогащенная знанием о будущем часть руководителей страны окончательно консолидирует политическую и экономическую власть и начинает осторожные реформы.
Угораздило меня попасть из 2010 года в 1965-й! С ноутбуком, RAVчиком и трагическим послезнанием о дальнейшей судьбе СССР! Но судьбы меняются. Вот и мне, русскому инженеру Петру Воронову, многое удалось изменить в этой реальности. Как? Да конечно же срочной, можно даже сказать, досрочной компьютеризацией всей страны. Несколько лет прошло, а СССР уже догоняет капиталистов. Как повернется в дальнейшем судьба моей страны, предсказывать не берусь: реальность-то изменилась. Но надежды на нормальное развитие есть, и одно я могу утверждать твердо: для спасения СССР я сделал все.
Ортодоксальная альтернативка со всеми атрибутами – прогрессорством и рояльностью.Наш современник попадает в 1965 год и начинает подыгрывать Шелепину, Семичастному и Ко против Брежнева. Много прогрессорства.
Однажды твой яркий, красивый, содержательный сон может стать реальностью. Хочешь ты того или нет.
В книге рассказывается о космонавте, который сбежал с Земли на МКС, но и там не нашел счастья. Отчаявшись, он бросил коллег, отправился в открытый космос и очутился в странном месте, не изведанном человеком. От чего он бежал, что хотел найти, что интересного встретил на незнакомом космическом объекте и чем закончилось его путешествие – обо всем этом в рассказе.
Пока виновник одной-единственной лжи, из которой, словно лианы, разрастаются настоящие леса непонимания, готовит экспедицию в земли, где не ступала нога человека, люди, пытающиеся продраться через бурелом последствий его дел, намереваются выяснить, что послужило первопричиной этих событий. Тень неведомого кукловода раскинулась над королевствами людей — и неизвестно, удастся ли хоть кому-нибудь найти истину в запутывающемся клубке противоречий.
Третья книга о приключениях нашего современника в период Гражданской войны. Суровые годы приходят борьбы за свободу страны… Самое трудное жить во время перемен, а я попал в самое горнило распри, застрял на крутом переломе. Эпоха Доблести, Подвигов и Славы подходит к концу и на смену ей идёт эпоха Подлости, Коварства и Предательства. Восходит Солнце Нового Мира и под его жуткими лучами гибнет всё героическое и культурное. Начинается новая Эра культа "кухарок", Серости и Посредственности. И что тут можно предпринять?
Действие историко-фантастического романа «Последний подарок Потёмкина» переносит читателя в разные исторические эпохи. Ленинградский подросток становится свидетелем ночного тарана немецкого бомбардировщика летчиком-героем Севастьяновым над блокадным Ленинградом в ноябре 1941 года. Удивительным образом он оказывается в Таврическом дворце, где князь Потёмкин готовится к своему последнему балу в Северной столице в честь взятия крепости Измаил. Многоплановая панорама позволяет читателю пообщаться с историческими персонажами того времени: княгиней Дашковой, поэтом Державиным, атаманом Головатым, надворным советником Цейтлиным, а также с таинственной ижорской колдуньей-нойдой и загадочной левреткой императрицы – Изидой.
На земле ежегодно бесследно исчезают тысячи человек. Они не становятся жертвой несчастных случаев, криминальных происшествий или стихийных бедствий. Они словно растворяются в воздухе при самых загадочных обстоятельствах. Что происходит с этими людьми? Содержит нецензурную брань.
Наш современник, военный хирург, инвалид, волей судьбы попадает в свое мальчишеское тело ровно на пятьдесят лет назад. И он вынужден, чтобы не оказаться в психиатрической больнице, продолжать жизнь обычного пятнадцатилетнего мальчишки в 1964 году. Неравнодушный к тому, что станет с его страной, он принимает решение сделать все, что в его силах, чтобы история Советского Союза пошла по другому пути. Он понимает, что для этого он должен стать человеком, влияющим на принятие решений. И он сможет им стать.
Завершив свой жизненный путь в веке двадцать первом, пройдя сквозь боль, смерть и перерождение, наш современник обрел в новой жизни то, что желал больше всего. К чему стремился душой, о чем страдал сердцем, тянулся и тосковал… И пусть за окном ныне грозный и жестокий шестнадцатый век, где Русь только-только выкарабкалась из ямы долгой феодальной раздробленности и мир вокруг полон тревог и лишений. Пусть! Зато теперь у него есть настоящая семья, где его любят. А еще заботливый отец начал допускать своего наследника к семейному делу – тому самому, которым их род занимается вот уже почти шесть сотен лет.
Мало закатить камень на вершину горы. Нужно еще постараться, чтобы твой труд не пропал даром! Наш современник, волей случая сменивший век двадцать первый на девятнадцатый и ставший молодым, родовитым и… практически нищим князем, вдобавок последним в своем роду, окончательно принял новое имя и жизнь. Начав все с чистого листа, всего за семь лет достиг вершин общества, признания и успеха. Удача сопутствует князю Агреневу, но будет ли так всегда?.. Покатится ли его «камешек» легко по склону, побуждая к движению сначала камешки поменьше, а затем и большие валуны, и превратится ли его бег в неудержимую лавину? Или он остановится перед непреодолимым препятствием и станет еще одним памятником тщетности сует?
Московская Русь шестнадцатого века… Смутное и тяжелое время. С юга рубежи молодой державы постоянно пробовало на прочность Крымское ханство, с запада – королевство Шведское и Великое княжество Литовское, по стране время от времени прокатывались эпидемии и неурожаи, да и иных невзгод хватало. Кровь людская лилась что водица!.. Однако нашему современнику по имени Виктор, волей случая оказавшемуся в прошлом, можно сказать, крупно повезло, потому как в новой жизни семья ему досталась хорошая. Большая, крепкая, дружная! Семья великого государя, царя и великого князя всея Руси Иоанна Васильевича, за живость характера и исключительное миролюбие прозванного Грозным…