Кувшин золота - [7]

— Ты будешь слушать, что я тебе говорю про лепрекона? — спросила Тощая Женщина.

— Никоим образом, — ответил Философ. — Были предположения, что мы отправляемся спать по вечерам потому, что становится слишком темно, чтобы заниматься чем-либо другим; однако совы, кои являются народом почтенным и мудрым, не спят ночью. Летучие мыши — также народ с весьма ясным умом; они спят среди бела дня, и делают это совершенно очаровательным образом. Они цепляются за ветку дерева лапами и висят вниз головой — позиция, которую я считаю исключительно удачной, поскольку приток крови к голове, происходящий от этого перевернутого положения, должен порождать сонное состояние и определенную слабость ума, который должен либо заснуть, либо лопнуть.

— Да наговоришься ли ты когда-нибудь? — воскликнула Тощая Женщина в сердцах.

— Никоим образом, — отвечал Философ. — В некотором смысле сон полезен. Это отличный способ слушать оперу или смотреть синематограф. Что же касается занятия для тихого часа днем, то я не знаю ничего, что могло бы сравниться со сном. Как достижение, сон весьма благодатен, но как манера проводить ночь — невыносимо смешон. Если ты собиралась что-то сказать, любовь моя, то говори сейчас, но помни, что всегда надо думать прежде, чем сказать что-либо. Тишина есть начало добродетели. Молчание прекрасно. Звезды не производят шума. Дети всегда должны быть в постели. Это серьезные истины, которым невозможно противоречить; поэтому их подобает чтить в молчании.

— Твоя каша — на полке, — сказала Тощая Женщина. — Положи себе. Я и пальцем не пошевелю, даже если ты будешь умирать с голоду. Надеюсь, что в ней осталось мясо. Лепрекон с Горта-на-Клока-Мора был здесь сегодня. Тебе достанется от них за кражу их горшка с золотом. Ах ты ворюга! длинноухий, кривоногий жирноглаз!

И Тощая Женщина прыгнула в постель. Из-под одеяла она острым злобным глазом выглянула на своего мужа. Она пыталась устроить ему ревматизм, зубную боль и вывих челюсти одновременно. Если бы она удовольствовалась каким-либо одним из этих мучений и смогла бы сосредоточиться на нем, ей удалось бы поразить своего мужа тем, чем ей хотелось, но этого она сделать не смогла.

— Завершение есть смерть. Совершенство есть завершение. Ничто есть совершенство. В ней осталось мясо, — сказал Философ.

Глава V

На следующий день, идя через сосновый лес, лепрекон встретил неподалеку от домика двух детей. Он поднял раскрытую ладонь правой руки — таково приветствие у эльфов и у ирландцев — и прошел бы мимо, но тут его остановила одна мысль.

Сев перед детьми, он долго смотрел на них, а они — на него. Наконец, он спросил мальчика:

— Как твое имя, вик виг[7] о?

— Шеймас Бег, сэр, — ответил мальчик.

— Это маленькое имя, — сказал лепрекон.

— Так меня зовет мама, сэр, — сказал мальчик.

— А как зовет тебя отец? — был следующий вопрос.

— Шеймас Эоган Маэлдуйн О'Карбайл Мак ан Дройд.

— Это большое имя, — сказал лепрекон и повернулся к девочке. — А как твое имя, кайлин виг[8] о?

— Бригид Бег[9], сэр.

— А как зовет тебя твой отец?

— Он никак меня не зовет, сэр.

— Итак, Шеймасин и Бридин[10], вы отличные дети, и вы мне очень понравились.

Будьте здоровы до нашего следующего свидания.

И лепрекон вернулся туда, откуда пришел. На ходу он подпрыгивал и щелкал пальцами, а иногда чесал ногу об ногу.

— Славный лепрекон, — сказал Шеймас.

— Мне тоже понравился, — сказала Бригид.

— Слушай, — сказал Шеймас, — давай, я буду лепрекон, а ты будешь двумя детьми, и я буду спрашивать у тебя, как наши имена.

Так они и сделали.

На следующий день лепрекон пришел снова. Он сел перед детьми и, как раньше, некоторое время молчал.

— Вы не будете спрашивать, как наши имена, сэр? — спросил Шеймас.

Его сестренка застенчиво оправила платьице:

— Меня зовут Бригид Бег, сэр, — сказала она.

— А вы играли когда-нибудь в камешки? — спросил лепрекон.

— Нет, сэр, — ответил Шеймас.

— Я научу вас играть в камешки, — сказал лепрекон, нашел несколько шишек и научил их этой игре.

— А играли ли вы когда-нибудь в лапту?

— Нет, сэр, — ответил Шеймас.

— А доводилось ли вам играть в «я выкую гвоздь ри-роу-рэдди-о, я выкую гвоздь ри-роу-рэй»?

— Нет, сэр, — ответил Шеймас.

— Это отличная игра, — сказал лепрекон, — ничуть не хуже, чем «шапку на затылок», или «двадцать четыре ярда на козлином хвосте», или «города», или «море волнуется», или чехарда. Я научу вас всем этим играм, — сказал лепрекон, — и научу вас, как играть в ножички, и в шарики, и в «казаки и разбойники». Лучше всего начать с чехарды, поэтому сейчас я вас научу. Ты, Бридин, нагнись вот так, а ты, Шеймас, нагнись так же и встань на вот таком расстоянии от нее. Теперь я перепрыгиваю через Бридин, потом пробегаю и прыгаю через Шеймасина, вот так, а потом отбегаю вперед и нагибаюсь. Теперь, Бридин, ты прыгай через своего братца, потом через меня, а потом отбегай чуть-чуть и нагибайся. Теперь, Шеймасин, твоя очередь; ты прыгай через меня, а потом через свою сестричку, а потом отбегай немного и нагибайся, и я буду прыгать.

— Это хорошая игра, сэр, — сказал Шеймас.

— Так и есть, вик киг — пригни голову! — ответил лепрекон. Отличный прыжок; лучше тебе и не прыгнуть, Шеймасин!