Кусторез для терний - [19]

Делалось всё, как всегда, в спешке, но в данном случае чекистам надавали по губам из Кремля, чтобы поумерили свой цензорский пыл. Обошлось просто – взяли кинопередвижку, приехали к Первому секретарю и показали отснятые тестовые передачи, формат которых придумали буквально на ходу, показали также вариант, пропущенный цензурой и снятый по всем нормам советского телевидения. Показали французскую телепередачу и на этом вопрос был решён окончательно – каким бы дураком ни был Никита Сергеевич… впрочем, учитывая его турне с колхозниками по странам Запада – ни хрена он не понимал, просто доверял телевизионщикам.

Всех их ждал серьёзный удар по самолюбию, очень серьёзный, так как проценты рейтинга придётся буквально вырывать зубами. Первые же пущенные в эфир советские телепередачи вызвали фурор, но дальше… тишина. Это был грандиозный провал, но Хьярти, куратор этой программы, посоветовал работать. Работать лучше, тщательней, больше зрелищности, юмора, и найти свою нишу, развиваясь в ней.

Кафтанов, как глава всея Гостелерадио последовал совету и уже через неделю эфир не напоминал телеканал „Культура“, унылый и скучный. Хьярти отдал должное – несмотря на все разочарования и копеечную зарплату люди старались, работали, и бурно развивали свою отрасль. Доля советского телевидения в иновещании составила около пяти процентов просмотров. Двадцать две страны мира, сорок четыре телеканала, и среди них пять процентов – это по крайней мере не два. Выручал интерес к жизни за железным занавесом.

Простенький сюжет телесериала Хьярти подкинул для затравки – научная фантастика, уровня „Звёздного пути“, старательно обходящая все вопросы политики и идеологии… и это заработало, первую пилотную серию сняли за месяц, благо, помощь со спецэффектами была оказана огромная, и благодаря деньгам, заработанным на показе, купили цветную плёнку… но главное – было впереди.

* * *

Королёв, Глушко, и ещё шесть конструкторов из ОКБ, недоумённо смотрели на пластмассовый макет, который им представил Хьярти. Макет очень… реалистичный. Королёв сказал:

— Я думал, у тебя там ракета, наконец-то. Даже весь конструкторский совет собрал, — выглядел Сергей Павлович при этом обиженно.

Хьярти только руками развёл:

— Ракеты подождут. А что собрали – это хорошо. Уж простите, но в этом хлеву дальше делать космическую программу нельзя никак. Поэтому нужно переезжать. Да и дома для сотрудников нужно строить, традиционные хрущёвки меня как-то не вдохновляют. На волне, так сказать, массовых строек я решил замутить несколько строительных проектов. Первый вот, второй – монолитный дом в восемнадцать этажей, с просторными квартирами. Элитный жилищный комплекс, — Хьярти достал ещё один макет, стопку рисунков, — вот, посмотрите.

Академики, конструктора и Королёв, главный, взяли рисунки и посмотрели. Хьярти прокомментировал:

— От проектирования пятиэтажек я отказался. Масштаб взял больше, сразу жилищный комплекс из пяти крупных домов, по шестьдесят восемь квартир в каждом. Квартиры сто, двести и триста двадцать квадратных метров, соответственно две, четыре и шесть комнат.

— Это уже слишком, — возразил Королёв.

— Нет, именно к этому мы ДОЛЖНЫ стремиться, — надавил Хьярти, — Хрущобы – явление временное и надеюсь, посыл Никита Сергеевич поймёт правильно и постепенно будет в Москве и других крупных городах строить большие дома с большими квартирами.

Сергей Павлович только отложил чертежи ЖК и спросил:

— И кто же нам эту прелесть построит? Я конечно всегда рад выделению квартир на ОКБ, но за этот проект не возьмутся.

— Возьмутся, — Хьярти хитро улыбнулся, — я уже поработал в этом направлении и нашёл рабочих, так что дело за малым – чтобы ваша корпорация выпросила землю у Хрущёва.

— А этот ты где хочешь разместить? — Королёв кивнул на центральное здание.

Здание примечательное – квадрат из офисного здания, со стороной в двести пятьдесят метров, угольно-чёрный, снаружи вместо привычной облицовки – гладкая чёрная поверхность. Тонированное стекло, панорамные тонированные окна. Огромен, массивен, но обитаемая часть – только по сторонам квадрата, у окон. Внутри – большой полигон, огромное закрытое пространство, где можно и нужно будет собирать космическую технику, вести опыты, инженерную работу. Атриум-ангар имел размеры двести на двести метров. Святая святых космоса. На этом чёрном монолите, как называл его Хьярти, стояла ракета Р-7, гагаринская. Вернее, не так, не ракета, а небоскрёб, в точности повторяющий форму ракеты. Очень уж удачная с архитектурной точки зрения у неё форма – двигатели, центральная цилиндрическая часть, шпиль… это выглядело как ракета Р-7, увеличенная в пять раз. Цилиндр ракеты в обхвате – тридцать два метра, в основании ширина конструкции – до ста метров, и высота – четыреста двадцать метров. Эта исполинская ракета должна стать небоскрёбом, внутри которого расположится всё руководство корпорации. Благодаря секционной установке блоков небоскрёба на силовой каркас, удастся сократить время строительства до минимума – главное это создать каркас, а уже потом можно будет установить на него кран. Опираться вся эта конструкция будет на девять столбов прочнейшего из возможных строительного материала – бетона с армированием наноматериалами.